Шрифты Галины Банниковой

ан­ни­ков­ская гар­ни­ту­ра, вы­пу­щен­ная От­де­лом на­бор­ных шриф­тов НПО «По­ли­граф­маш» в 1949 го­ду сна­ча­ла для руч­но­го, а по­сле (в 1951-м) и для стро­ко­от­лив­но­го на­бо­ра, — наи­бо­лее из­вест­ная ра­бо­та со­вет­ской ху­дож­ни­цы шриф­та Га­ли­ны Ан­дре­ев­ной Бан­ни­ко­вой (30 мар­та 1901 — 27 июня 1972). Ис­сле­до­ва­ние Бан­ни­ков­ской гар­ни­ту­ры — яр­ко­го при­ме­ра син­те­за гра­фи­ки рус­ско­го гра­ждан­ско­го шриф­та на­ча­ла XVIII ве­ка и ста­ро­стиль­ных ан­тикв эпо­хи Воз­ро­жде­ния — до сих пор не вы­хо­ди­ло за пре­де­лы об­щих ха­рак­те­ри­стик шриф­та и спра­воч­ных све­де­ний о его ав­то­ре.

Меж­ду тем ис­то­рия со­зда­ния это­го шриф­та поз­во­ля­ет в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни по­нять ме­то­ды про­ек­ти­ро­ва­ния Га­ли­ны Бан­ни­ко­вой, и вы­явить её про­фес­си­о­наль­ные ин­те­ре­сы как шриф­то­во­го ди­зай­не­ра, и как эру­ди­ро­ван­но­го ис­сле­до­ва­те­ля.

В 1939 го­ду, ко­гда Га­ли­на Ан­дре­ев­на на­ча­ла ра­бо­тать во вновь со­здан­ной ла­бо­ра­то­рии шриф­та НИИ ОГИ­За РСФСР, оте­че­ствен­ные ти­по­гра­фии остро ну­жда­лись в но­вых удо­бо­чи­та­е­мых шриф­тах для на­бо­ра книг и га­зет. Пла­но­вая ре­струк­ту­ри­за­ция шриф­то­во­го хо­зяй­ства кон­ца 20-х го­дов (и по­сле­ду­ю­щий за ней вы­пуск из­вест­но­го ОСТа 1337 «Шриф­ты гар­то­вые») силь­но со­кра­ти­ла ас­сор­ти­мент гар­ни­тур. Ко­мис­сия, от­вет­ствен­ная за вы­бор этих шриф­тов, пред­по­ла­га­ла оста­вить ми­ни­мум, наи­бо­лее ка­че­ствен­ный с точ­ки зре­ния ри­сун­ка и зна­ко­во­го со­ста­ва, и со­здать в бу­ду­щем но­вые оте­че­ствен­ные гар­ни­ту­ры.

Слож­но пред­по­ло­жить, что ав­то­ров стан­дар­та, об­ру­шив­ших­ся на не­удо­бо­чи­та­е­мые и «ан­ти­ху­до­же­ствен­ные мо­дер­нист­ские шриф­ты», мог­ли бы удо­вле­тво­рить гар­ни­ту­ры, так или ина­че при­шед­шие из до­ре­во­лю­ци­он­ных ка­та­ло­гов и биб­лио­тек. Гру­бо­ва­тая Ла­тин­ская (при­чуд­ли­вая в ря­де зна­ков ки­рил­ли­че­ская вер­сия берт­голь­дов­ско­го шриф­та Lateinisch 1899 го­да), слиш­ком кон­траст­ная и не­удо­бо­чи­та­е­мая в на­бо­ре Обык­но­вен­ная, пре­тен­ци­оз­ная Ко­рин­на, да­же Ака­де­ми­че­ская (ещё один не­обыч­ный по ри­сун­ку шрифт сло­во­лит­ни Г. Берт­голь­да) вряд ли мог­ли вы­ра­жать но­вые ве­я­ния и удо­вле­тво­рять со­вет­скую по­ли­гра­фию. 

Од­на­ко имен­но они оста­лись в ОСТе и на дол­гие го­ды ста­ли основ­ны­ми шриф­та­ми для на­бо­ра ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­ры в СССР. Со­здать до­ста­точ­ное ко­ли­че­ство но­вых шриф­тов так и не уда­лось из-за эко­но­ми­че­ских и по­ли­ти­че­ских пе­ри­пе­тий 1930-х, а впо­след­ствии из-за на­чав­шей­ся вой­ны. Ко­гда Бан­ни­ко­ва при­сту­пи­ла к сво­е­му пер­во­му боль­шо­му про­ек­ту, ей бы­ло оче­вид­но, что для раз­ра­бот­ки но­вой ори­ги­наль­ной книж­ной гар­ни­ту­ры не­об­хо­ди­мо про­ве­сти ис­сле­до­ва­ния и клас­си­фи­ка­цию уже су­ще­ству­ю­щих шриф­тов.

Та­кой опыт она при­об­ре­ла во вре­мя ра­бо­ты над улуч­ше­ни­ем зна­ков Ли­те­ра­тур­ной гар­ни­ту­ры (до стан­дар­ти­за­ции — «гар­ни­ту­ра 27»), и то­гда же, ана­ли­зи­руя ряд дру­гих гар­ни­тур, она от­ме­ти­ла ху­до­же­ствен­ные не­до­стат­ки, ко­то­рые ей хо­те­лось пре­одо­леть в соб­ствен­ном шриф­те: од­но­об­ра­зие рит­ма, сла­бую мо­ду­ля­цию штри­хов и ме­ха­ни­стич­ность по­стро­е­ния ске­ле­тов зна­ков, су­хость и мо­но­тон­ность их ри­сун­ка. Это бы­ли её пер­вые ша­ги как ху­дож­ни­ка шриф­та по­сле окон­ча­ния Ле­нин­град­ско­го ВХУ­ТЕ­И­На.

 

 

 

 

 

 

 

Све­де­ний об учё­бе Бан­ни­ко­вой во ВХУ­ТЕ­МА­Се–ВХУ­ТЕ­И­Не не мно­го. В ин­сти­тут она по­сту­пи­ла в 1926-м (на фа­куль­тет гра­фи­ки), за­кон­чи­ла в 1930-м по спе­ци­аль­но­сти «ху­дож­ник-гра­фик». Ди­плом­ная ра­бо­та бы­ла за­щи­ще­на успеш­но, но её на­зва­ние в ар­хи­вах ВХУ­ТЕ­И­На, к со­жа­ле­нию, не ука­за­но.

В на­ча­ле 30-х для зна­ме­ни­тых сво­бод­ных ма­стер­ских на­сту­пи­ли тяжёлые вре­ме­на, свя­зан­ные как с идео­ло­ги­че­ской борь­бой, так и с фак­ти­че­ской лик­ви­да­ци­ей ин­сти­ту­та и его пе­ре­име­но­ва­ни­ем в Ин­сти­тут про­ле­тар­ско­го изоб­ра­зи­тель­но­го ис­кус­ства (Ин­ПИИ) с ори­ен­та­ци­ей на про­из­вод­ствен­но-тех­ни­че­ское об­ра­зо­ва­ние. Ар­хи­тек­тур­ный фа­куль­тет со всем иму­ще­ством бы­ло ре­ше­но пе­ре­дать Ле­нин­град­ско­му стро­и­тель­но­му ин­сти­ту­ту, а по­ли­гра­фи­че­ский фа­куль­тет (где и учи­лась Бан­ни­ко­ва) — Мо­сков­ско­му по­ли­гра­фи­че­ско­му ин­сти­ту­ту. Сту­ден­там то­го вре­ме­ни, не успев­шим к вес­не 30-го окон­чить ВХУ­ТЕ­ИН и пе­ре­ведён­ным в Ин­ПИИ, при­шлось не­про­сто в го­ды «мас­ло­бой­ки» — так про­зва­ли мрач­ную по­ру рек­тор­ства Ф. Ма­сло­ва, ко­то­рый, по вос­по­ми­на­ни­ям вху­те­ма­сов­цев, при­ка­зы­вал в быв­шей Ака­де­мии ху­до­жеств раз­би­вать ан­тич­ные под­лин­ни­ки и слеп­ки, рвать на ло­ску­ты по­лот­на рус­ских ху­дож­ни­ков XVIII–XIX ве­ков ра­ди этю­дов, «рас­кры­ва­ю­щих на осно­ве бри­гад­ных форм тру­да клас­со­вое ми­ро­воз­зре­ние», и вы­пол­нять оди­на­ко­вое для всех кур­со­вое за­да­ние на те­му ре­во­лю­ци­он­ных со­бы­тий в Ки­тае. 

Вху­те­и­нов­цам по­вез­ло с пре­по­да­ва­те­ля­ми: на кур­се ра­бо­та­ли Д. И. Мит­ро­хин (книж­ная гра­фи­ка), Е. С. Круг­ли­ко­ва (офорт), В. М. Ко­на­ше­вич (ли­то­гра­фия). Что ка­са­ет­ся шриф­та в Ин­ПИИ, то пред­по­ло­жи­тель­но курс на эту те­му вёл про­фес­сор В. А. Ле­виц­кий, и он же мог спо­соб­ство­вать увле­че­нию Га­ли­ны Бан­ни­ко­вой ис­кус­ством шриф­та. По­сле окон­ча­ния ин­сти­ту­та Г. А. Бан­ни­ко­ва не­ко­то­рое вре­мя ра­бо­та­ла тех­ни­че­ским ре­дак­то­ром в ле­нин­град­ском от­де­ле­нии Го­сиз­да­та РСФСР.

Итак, пе­ред раз­ра­бот­кой но­во­го книж­но­го шриф­та сле­до­ва­ло опре­де­лить его бу­ду­щие па­ра­мет­ры. Изу­чив име­ю­щий­ся ас­сор­ти­мент на­бор­ных ан­тикв, Бан­ни­ко­ва при­хо­дит к вы­во­ду, что для из­да­ния ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­ры не хва­та­ет ди­на­мич­ной ста­ро­стиль­ной ан­ти­к­вы с до­ста­точ­ным кон­трас­том штри­хов, ко­то­рой мож­но бы­ло бы на­би­рать объ­ём­ные тек­сты в мел­ком кегле.

«Шрифт мож­но стро­ить по-раз­но­му, — рас­су­жда­ет она. — Мож­но, на­при­мер, взять за осно­ву ка­кой-ли­бо из луч­ших за­пад­ных шриф­тов эпо­хи Воз­ро­жде­ния. Мож­но не ис­хо­дить из ис­то­ри­че­ски сло­жив­ших­ся тра­ди­ций. Мне ка­за­лось, что ри­су­нок но­во­го рус­ско­го шриф­та бу­дет го­раз­до бо­га­че, го­раз­до ин­те­рес­нее, если при по­стро­е­нии его опи­рать­ся на луч­шие тра­ди­ции ста­рых рус­ских шриф­тов, если изу­чить осо­бен­но­сти их рисунка».

Наи­бо­лее ин­те­рес­ны­ми по ри­сун­ку Бан­ни­ко­вой по­ка­жут­ся шриф­ты пет­ров­ско­го вре­ме­ни, од­на­ко пе­ред тем, как дос­ко­наль­но изу­чать их гра­фи­ку, она ста­вит се­бе за­да­чу вы­ра­бо­тать соб­ствен­ную клас­си­фи­ка­цию шриф­тов.

Се­го­дня нам из­вест­но мно­же­ство си­стем клас­си­фи­ка­ции шриф­тов, ко­то­рые вби­ра­ют в се­бя об­ще­из­вест­ные гра­фи­че­ские при­зна­ки то­го или ино­го ти­па и по­мо­га­ют уяс­нить за­ко­но­мер­ные свя­зи меж­ду ни­ми. В XX ве­ке с по­яв­ле­ни­ем не­за­ви­си­мых шриф­то­вых ди­зай­не­ров и сло­во­ли­тен ис­то­ри­че­ская осно­ва по­сте­пен­но вы­тес­ня­лась мор­фо­ло­ги­че­ской. Ди­зай­не­ры ста­ли об­ра­щать­ся к на­сле­дию всех стран и эпох, опе­ри­ро­вать са­мы­ми раз­лич­ны­ми «де­та­ля­ми», сме­ши­вать сти­ли и так да­лее. Мор­фо­ло­ги­че­ские при­зна­ки под лу­пой ста­но­вят­ся важ­нее для ди­зай­не­ра шриф­та, а об­раз шриф­та — под бо­лее сла­бой оп­ти­кой, ко­гда фор­ма за­се­чек без­раз­лич­на, но ку­да важ­нее ро­до­слов­ная, — для поль­зо­ва­те­ля. В со­вре­мен­ных Бан­ни­ко­вой оте­че­ствен­ных шриф­то­вых стан­дар­тах (на­при­мер, в ГОСТ 3489–52) шриф­ты груп­пи­ро­ва­лись по мор­фо­ло­ги­че­ским при­зна­кам: на­ли­чию или от­сут­ствию за­се­чек, их фор­ме, по кон­траст­но­сти штри­хов, на­кло­ну осей округ­лых букв. На ак­ци­дент­ные шриф­ты ГОСТ не рас­про­стра­нял­ся.

Бан­ни­ко­ва вы­стро­и­ла праг­ма­тич­ную клас­си­фи­ка­цию шриф­тов, уни­каль­ную тем, что она охва­ты­ва­ла и тек­сто­вые, и ак­ци­дент­ные шриф­ты. Ана­ли­зи­руя ри­сун­ки раз­лич­ных ви­дов и на­чер­та­ний шриф­тов, Бан­ни­ко­ва при­хо­дит к вы­во­ду, что они под­раз­де­ля­ют­ся на два ти­па: в од­них округ­лые зна­ки стро­ят­ся на осно­ве кру­га, в дру­гих за осно­ву взя­та вер­ти­каль. Имен­но эти мор­фо­ло­ги­че­ские при­зна­ки Бан­ни­ко­ва вы­де­ля­ет как пер­вич­ные.

«Клас­си­фи­ци­ро­вать шриф­ты по фор­ме за­се­чек ка­за­лось так же стран­но, как клас­си­фи­ци­ро­вать жи­вот­ных по фор­ме но­ги, не об­ра­щая вни­ма­ния на ске­лет и по­зво­ноч­ник», — за­ме­ча­ет она.

По Бан­ни­ко­вой, если «О» име­ет фор­му кру­га или близ­кую к кру­гу, то с ним го­раз­до боль­ше бу­дет со­че­тать­ся уз­кое «Р», чем ши­ро­кое (то есть име­ю­щее по­луо­вал ма­лень­ко­го ра­ди­у­са). Имен­но по­это­му в ан­ти­квах ста­ро­го сти­ля про­пис­ные зна­ки не­рав­но­мер­ны по ши­ри­не: если в осно­ве «О», «В», «Р» ле­жит круг, их ши­ри­на бу­дет за­ви­сеть от ра­ди­у­са кру­га («О» име­ет боль­шой ра­ди­ус и бук­ва ши­ро­кая, у «В» ра­ди­у­сы по­луо­ва­лов ма­лень­кие и бук­ва уз­кая).

Бан­ни­ко­ва де­ла­ет вы­вод: «Та­ким об­ра­зом, ока­зы­ва­ет­ся, что все об­ще­из­вест­ные при­зна­ки ме­ди­е­валь­ных шриф­тов, то есть не­боль­шой кон­траст, по­сте­пен­ное утол­ще­ние штри­хов, за­сеч­ки с за­круг­ле­ни­ем, кап­леоб­раз­ная точ­ка, на­клон­ное по­стро­е­ние вер­ти­каль­ных за­се­чек, — всё это вто­рич­ные при­зна­ки, ло­ги­че­ски вы­те­ка­ю­щие из основ­но­го — из по­стро­е­ния букв на осно­ве кру­га».

По схо­жей ло­ги­ке Га­ли­на Бан­ни­ко­ва рас­кры­ва­ет и под­чинён­ность тех же при­зна­ков глав­но­му в шриф­тах вто­ро­го ти­па, по­стро­ен­ных по вер­ти­ка­ли. Би­нар­ный прин­цип клас­си­фи­ка­ции поз­во­лил ди­зай­не­ру най­ти за­ко­но­мер­ную связь меж­ду ста­ро­стиль­ны­ми ан­ти­ква­ми (в тер­ми­но­ло­гии пер­вой по­ло­ви­ны XX ве­ка, уна­сле­до­ван­ной из не­мец­ких ис­точ­ни­ков, — «ме­ди­е­ва­ля­ми») и ан­ти­ква­ми но­во­го сти­ля («ан­ти­ква­ми»), а так­же меж­ду брус­ко­вы­ми шриф­та­ми и гро­те­ска­ми, и тем са­мым све­сти че­ты­ре ти­па шриф­та к двум ти­пам.

В ра­бо­те над но­вым шриф­том Бан­ни­ко­ва опи­ра­лась на не­ко­то­рые свой­ства шриф­тов пет­ров­ско­го вре­ме­ни и эпо­хи Воз­ро­жде­ния. Она по­сто­ян­но раз­мыш­ля­ла о рит­ме шриф­та как сти­леоб­ра­зу­ю­щем фак­то­ре. Не­ос­по­ри­мым пре­иму­ще­ством гра­ждан­ско­го шриф­та на­ча­ла XVIII ве­ка Бан­ни­ко­ва счи­та­ла прин­цип раз­но­ши­рин­но­сти зна­ков и свя­зы­ва­ла эту тра­ди­цию со шриф­то­вым на­сле­ди­ем не толь­ко ки­рил­ли­че­ской (вос­точ­ной), но и ла­тин­ской (за­пад­ной) вет­ви, вос­хо­дя­щих к древ­не­гре­че­ско­му шриф­ту. С осо­бым вни­ма­ние она так­же под­хо­дит к от­но­ше­нию ши­рин букв и их ро­ста, со­от­но­ше­нию вы­со­ты строч­ных и вы­со­ты про­пис­ных.

 

 

Ещё од­ной осо­бен­но­стью шриф­тов пет­ров­ской эпо­хи бы­ла ва­ри­а­тив­ность зна­ков ал­фа­ви­та, ко­то­рую Бан­ни­ко­ва то­же ху­до­же­ствен­но пе­ре­осмыс­ли­ла в сво­ей гар­ни­ту­ре. Так, в Бан­ни­ков­ской, как и в пет­ров­ских шриф­тах, бук­ва «ж» от­ли­ча­ет­ся от «к», кап­леоб­раз­ные за­вер­ше­ния «а», «к», «л» от­ли­ча­ют­ся от за­вер­ше­ний в «с», «ж», кон­струк­ция строч­ной «б» по­вто­ря­ет рас­про­странён­ную фор­му то­го вре­ме­ни — ветвь и овал име­ют об­щую спи­ну, к ко­то­рой жёст­ко сты­ку­ет­ся часть ова­ла. В ста­тье «Шрифт для ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­ры» (1957) Га­ли­на Ан­дре­ев­на при­во­дит об­раз­цы зна­ков из на­бор­но­го шриф­та «Гео­мет­рии» (1708) и упо­ми­на­ет, что не­ко­то­рые бук­вы гра­ждан­ско­го шриф­та «со­вер­шен­но не­при­ем­ле­мы по ри­сун­ку, на­при­мер, „п“, на­по­ми­на­ю­щее ла­тин­ское „n“, „и“ в ви­де од­но­го вер­ти­каль­но­го штри­ха». Мож­но пред­по­ло­жить, что часть книг пет­ров­ско­го вре­ме­ни, ко­то­рые изу­ча­ла Бан­ни­ко­ва, бы­ли на­бра­ны ран­ни­ми шриф­та­ми до 1710 го­да, в ко­то­рых упо­мя­ну­тые зна­ки дей­стви­тель­но ко­пи­ру­ют ла­тин­ские об­раз­цы (в клас­си­фи­ка­ции А. Г. Шиц­га­ла — «шриф­ты пер­во­го ви­да 1708–1710 го­дов»).

Кро­ме то­го, вы­нос­ные эле­мен­ты букв «д», «ц», «щ» не ме­ха­ни­че­ски по­вто­ря­ют вер­ти­каль­ные за­сеч­ки «т», «г», а име­ют на­клон­ную фор­му. За счёт этой ва­ри­а­тив­но­сти, а так­же бла­го­да­ря тща­тель­но­му про­пор­ци­о­ни­ро­ва­нию зна­ков, шрифт по­лу­чил­ся рит­мич­ным и лишён­ным при­зна­ков пре­сло­ву­то­го «ча­сто­ко­ла», свой­ствен­но­го мно­гим шриф­там вто­рой под­груп­пы в клас­си­фи­ка­ции Бан­ни­ко­вой («вер­ти­каль­ным»).

Ри­со­ва­ла Бан­ни­ко­ва сво­бод­но, от ру­ки, опре­де­ляя на глаз все апро­ши, вну­три­бук­вен­ные про­све­ты, со­от­но­ше­ния бе­ло­го и чёр­но­го вну­три зна­ков. Важ­но от­ме­тить, что эс­ки­зы про­ве­роч­ных слов Бан­ни­ко­ва де­ла­ла од­но­вре­мен­но для двух на­чер­та­ний (пря­мо­го и кур­сив­но­го), вни­ма­тель­но от­сле­жи­вая как со­от­но­ше­ние меж­бук­вен­ных рас­сто­я­ний, так и со­че­та­ние ри­сун­ков зна­ков обо­их на­чер­та­ний. Кро­ме то­го, из­бран­ные про­пор­ции но­вой гар­ни­ту­ры, под­хо­дя­щие для ки­рил­ли­че­ских зна­ков, тре­бо­ва­ли кор­рек­ти­ров­ки в ла­тин­ской ча­сти шриф­та. Од­но­вре­мен­но с этим Бан­ни­ко­ва на­бра­сы­ва­ет ри­сун­ки букв с диа­кри­ти­че­ски­ми зна­ка­ми из ал­фа­ви­тов не­ко­то­рых на­ци­о­наль­но­стей.

 

 

 

 

Боль­шое зна­че­ние Бан­ни­ко­ва уде­ля­ла бе­ло­му про­стран­ству во­круг и вну­три зна­ка. Апро­ши она счи­та­ла есте­ствен­ной ча­стью ри­сун­ка бук­вы и от­вер­га­ла по­этап­ный ме­тод про­ек­ти­ро­ва­ния — сна­ча­ла фор­ма бук­вы, за­тем опре­де­ле­ние по­лу­а­про­шей, пред­по­чи­тая рас­смат­ри­вать знак в со­во­куп­но­сти чёр­но­го и бе­ло­го.

«Хо­тя крас­ка рас­плы­ва­ет­ся при пе­ча­ти оди­на­ко­во во всех бук­вах — уз­ких и ши­ро­ких, тем не ме­нее на уз­кие бук­вы рас­плыв крас­ки ока­зы­ва­ет боль­шее вли­я­ние, чем на ши­ро­кие, так как он бо­лее за­ме­тен при уз­ком вну­три­бук­вен­ном про­све­те, чем при ши­ро­ком», — от­ме­ча­ла Бан­ни­ко­ва, опре­де­ляя кон­траст­ бу­ду­ще­го шриф­та.

 

 

 

 

 

 

 

 

Не­сколь­ко слов нуж­но ска­зать о вер­си­ях Бан­ни­ков­ской гар­ни­ту­ры. Пер­вые опыт­ные ком­плек­ты мат­риц шриф­та бы­ли вы­пу­ще­ны Мо­сков­ским экс­пе­ри­мен­таль­ным за­во­дом в де­ка­бре 1949 го­да. В этой вер­сии Бан­ни­ков­ская гар­ни­ту­ра об­ла­да­ла ря­дом ин­те­рес­ных осо­бен­но­стей, в част­но­сти, в ком­плект зна­ков бы­ли вклю­че­ны ми­ну­скуль­ные циф­ры, зна­чи­тель­но обо­га­ща­ю­щие об­раз ста­ро­стиль­ной ан­ти­к­вы Га­ли­ны Бан­ни­ко­вой. Кро­ме то­го, про­пис­ные зна­ки «Р», «У», «Ф» име­ли «ар­ха­ич­ную» фор­му, как в пет­ров­ских шриф­тах. Осо­бен­но не­обыч­ной бы­ла «Р» с боль­шим ова­лом, опи­ра­ю­щим­ся на ба­зо­вую ли­нию, и сви­са­ю­щим ни­же неё вы­нос­ным эле­мен­том. «У» и «Ф» то­же бы­ли на­ри­со­ва­ны с вы­сту­па­ю­щи­ми вниз вы­нос­ны­ми эле­мен­та­ми. По­доб­ные фор­мы букв как не­льзя кста­ти под­хо­ди­ли для на­бо­ра ис­то­ри­че­ских книг, од­на­ко для боль­шин­ства из­да­тельств они бы­ли слиш­ком экс­тра­ва­гант­ны, и по­это­му в ито­го­вом ком­плек­те гар­ни­ту­ры бы­ли остав­ле­ны ма­юс­куль­ные циф­ры и бо­лее при­выч­ные ва­ри­ан­ты зна­ков «Р», «У», «Ф».

 

 

 

По­зд­нее Га­ли­на Ан­дре­ев­на со­зда­ла для Бан­ни­ков­ской две се­рии бук­виц с ор­на­мен­та­ми. За­мы­сел их был до­воль­но ори­ги­на­лен: са­ми бук­ви­цы по сво­е­му ри­сун­ку ас­ке­тич­ны, в се­рии I это про­сто по­лу­жир­ные зна­ки гар­ни­ту­ры, в се­рии II — вы­во­рот­ные зна­ки на чёр­ном пря­мо­уголь­ни­ке со скруг­лён­ны­ми угла­ми. Од­на­ко в каж­дой се­рии Бан­ни­ко­ва на­ри­со­ва­ла ор­на­мен­ты («при­став­ки»), ко­то­рые, по за­мыс­лу ди­зай­не­ра, мож­но бы­ло при­став­лять к бук­ви­цам. Ком­би­ни­руя ри­сун­ки ор­на­мен­тов, на­бор­щик бы­стро по­лу­чал ори­ги­наль­ные ини­ци­а­лы. К со­жа­ле­нию, бук­ви­цы и при­став­ки к ним в про­из­вод­ство не по­шли.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Не­со­мнен­но, что эти бук­ви­цы, ис­то­ри­че­ские аль­тер­на­тив­ные фор­мы, не­обык­но­вен­но гар­мо­нич­ные ми­ну­скуль­ные циф­ры спо­соб­ны обо­га­тить со­вре­мен­ную циф­ро­вую вер­сию Бан­ни­ков­ской гар­ни­ту­ры.

Бан­ни­ков­ская — на­сто­я­щая жем­чу­жи­на со­вет­ско­го ди­зай­на, со­здан­ная в по­ру, ко­гда ху­дож­ни­кам при­хо­ди­лось по­сто­ян­но огля­ды­вать­ся на по­ли­ти­ку (ис­кус­ствен­ный за­прос на на­ци­о­наль­ные про­из­ве­де­ния, осу­жде­ние «низ­ко­по­клон­ства пе­ред За­па­дом» да­ле­ко не спо­соб­ство­ва­ли твор­че­ству). Од­на­ко тон­кое по­ни­ма­ние ис­то­ри­че­ских форм шриф­та, на­блю­да­тель­ность и ана­ли­ти­че­ский под­ход вме­сте с раз­ви­тым чув­ством сти­ля поз­во­ли­ли Га­ли­не Ан­дре­ев­ной Бан­ни­ко­вой со­здать шрифт, ко­то­ро­му се­го­дня долж­но быть уго­то­ва­но вто­рое ро­жде­ние. 

 

Ва­дим Ла­зур­ский

Ху­дож­ник шриф­та 

Это был дол­го­ждан­ный пер­ве­нец НИИ­По­ли­граф­ма­ша. Ребёнок ока­зал­ся на ред­кость здо­ро­вым, кра­си­вым, впол­не со­вре­мен­ным во всех от­но­ше­ни­ях, и, ка­за­лось бы, ему жить да жить. Тем бо­лее что его род­ная мать, Га­ли­на Ан­дре­ев­на Бан­ни­ко­ва, с ве­ли­кой лю­бо­вью и тер­пе­ни­ем рас­ти­ла своё пер­вое ди­тя, ста­ра­ясь раз­вить его как мож­но бо­лее все­сто­рон­не. Бла­го­да­ря её ма­те­рин­ским за­бо­там уда­лось дать ребён­ку воз­мож­ность изъ­яс­нять­ся не толь­ко по-рус­ски, укра­ин­ски и бе­ло­рус­ски, но и по­чти на всех язы­ках Ев­ро­пы и дру­гих кон­ти­нен­тов, пись­мен­ность ко­то­рых ба­зи­ру­ет­ся на ки­рил­ли­це или ла­ти­ни­це. За не­сколь­ко де­ся­ти­ле­тий Га­ли­не Ан­дре­ев­не уда­лось раз­вить свою гар­ни­ту­ру в диа­па­зо­не от 6 до 36 кегля в свет­лом и по­лу­жир­ном на­чер­та­ни­ях, сде­лав её, та­ким об­ра­зом, по­ис­ти­не уни­вер­саль­ной.

Ла­зур­ский В. Путь к кни­ге. Вос­по­ми­на­ния ху­дож­ни­ка.
М.: Кни­га, 1985.

 

Про­фес­си­о­наль­ное со­об­ще­ство вы­со­ко оце­ни­ло как кон­струк­тив­ные, так и ху­до­же­ствен­ные до­сто­ин­ства Бан­ни­ков­ской. На­уч­ный со­труд­ник От­де­ла но­вых шриф­тов М. Н. Уша­ко­ва, кон­суль­ти­ру­ясь с про­фес­со­ром В. А. Артёмо­вым про­ве­ла в 1951 го­ду ис­сле­до­ва­ние срав­ни­тель­ной удо­бо­чи­та­е­мо­сти че­тырёх гар­ни­тур для на­бо­ра ху­до­же­ствен­ной ли­те­ра­ту­ры: Бан­ни­ков­ской, Ли­те­ра­тур­ной, Ака­де­ми­че­ской и Ели­за­ве­тин­ской в 10 кегле для стро­ко­от­лив­но­го на­бо­ра. Опы­ты по­ка­за­ли, что на пер­вом ме­сте из ис­сле­до­ван­ных гар­ни­тур сто­ит Бан­ни­ков­ская (по­ми­мо про­че­го, вы­яс­ни­лось, что раз­но­ши­рин­ность зна­ков в шриф­те су­ще­ствен­но по­вы­ша­ет удо­бо­чи­та­е­мость букв и слов).

 

 

 

 

На Все­со­юз­ной вы­став­ке кни­ги, гра­фи­ки и пла­ка­та 1957 го­да Га­ли­на Бан­ни­ко­ва бы­ла удо­сто­е­на за свой про­ект ди­пло­ма I сте­пе­ни. В 1963 го­ду на Меж­ду­на­род­ном кон­кур­се «Кра­си­вая кни­га ми­ра» се­ре­бря­ную ме­даль по­лу­чи­ло оформ­ле­ние по­ве­сти А. И. Ку­при­на «По­еди­нок». Осве­щая это со­бы­тие, жур­нал Papier und Druck (ГДР) от­ме­тил, что осо­бую кра­со­ту этой кни­ге при­даёт ис­поль­зо­ва­ние Бан­ни­ков­ской гар­ни­ту­ры.

Гар­ни­ту­ры Бай­ко­нур и Ка­ма

Вто­рой важ­ный про­ект Бан­ни­ко­вой — гар­ни­ту­ра Бай­ко­нур (1960, из­на­чаль­но — Бан­ни­ков­ская вто­рая), опыт со­зда­ния книж­ной ан­ти­к­вы но­во­го сти­ля, то есть шриф­та из вто­ро­го клас­си­фи­ка­ци­он­но­го ря­да («вер­ти­каль­но­го»). И вновь Бан­ни­ко­ва, не же­лая впи­сы­вать­ся в су­ще­ству­ю­щие сти­ле­вые рам­ки, экс­пе­ри­мен­ти­ру­ет с фор­ма­ми букв в по­ис­ках ре­ше­ния по­став­лен­ной за­да­чи. Глав­ное пре­пят­ствие, с ко­то­рым она столк­ну­лась, со­сто­я­ло в вы­со­ком кон­тра­сте ан­тикв но­во­го сти­ля, ко­то­рый сни­жал их удо­бо­чи­та­е­мость в мел­ком кегле при на­бо­ре боль­ших мас­си­вов тек­ста.

Бан­ни­ко­ва ре­ша­ет вве­сти эн­та­зис (не­зна­чи­тель­ное плав­ное утол­ще­ние по­се­ре­ди­не) в основ­ные штри­хи и ори­ги­наль­но сни­жа­ет кон­траст зна­ков при со­хра­не­нии глав­ных черт клас­си­ци­сти­че­ских ан­тикв — ова­лы Бай­ко­ну­ра стро­го вер­ти­каль­ны, но вну­трен­нее бе­лое зна­чи­тель­но оквад­ра­че­но. При этом за­сеч­ки зна­ков на­ри­со­ва­ны до­воль­но мас­сив­ны­ми и ко­рот­ки­ми с при­мы­ка­ни­ем к основ­ным штри­хам под не­боль­шим уг­лом.

 

 

 

В от­чёте о ра­бо­те над гар­ни­ту­рой Га­ли­на Ан­дре­ев­на пи­са­ла: «Для то­го что­бы умень­шить кон­траст шриф­та, не де­лая его при этом ни слиш­ком свет­лым, ни слиш­ком гру­бым, при­шлось со­еди­ни­тель­ные штри­хи да­вать с та­ким же утол­ще­ни­ем. Утол­ще­ние со­еди­ни­тель­ных штри­хов не­об­хо­ди­мо бы­ло сде­лать для то­го, что­бы вы­дер­жать един­ство по­стро­е­ния гар­ни­ту­ры».

Пла­стич­ные, как бы виб­ри­ру­ю­щие штри­хи Бай­ко­ну­ра при­да­ют этой гар­ни­ту­ре на­сы­щен­ность и рит­мич­ность при на­бо­ре тек­ста в не­боль­шом кегле. Кур­сив Бай­ко­ну­ра так­же был спро­ек­ти­ро­ван для ра­бо­ты в мел­ком кегле, и в нём с боль­шим ма­стер­ством со­хра­не­ны все не­обыч­ные ре­ше­ния пря­мо­го на­чер­та­ния.

 

 

 

Судь­ба гар­ни­ту­ры Бай­ко­нур сло­жи­лась не луч­шим об­ра­зом: из-за не­об­ос­но­ван­ных кри­ти­че­ских на­па­док в от­де­ле и из­ма­ты­ва­ю­щей бю­ро­кра­ти­че­ской ра­бо­ты Бан­ни­ко­ва по­про­сту не ус­пе­ла раз­вить этот шрифт. По­сто­ян­ный лейт­мо­тив в пись­мах Га­ли­ны Ан­дре­ев­ной к Алек­сею Си­до­ро­ву (1891–1978), со­вет­ско­му ис­то­ри­ку ис­кус­ства и биб­лио­фи­лу, — безыс­ход­ность от не­воз­мож­но­сти за­ни­мать­ся соб­ствен­ны­ми про­ек­та­ми.

6 июля 1963 г. <…> Ко­гда моя вто­рая гар­ни­ту­ра об­су­жда­лась в от­де­ле, ме­ня под­дер­жа­ли толь­ко очень не­мно­гие то­ва­ри­щи (осо­бен­но Ф. Ш. Та­ги­ров и Н. Я. Ка­ра­ван­ский). А по­дав­ля­ю­щее боль­шин­ство вы­сту­пив­ших рас­це­ни­ли мои эс­ки­зы вто­рой гар­ни­ту­ры, как не­уда­чу и тол­ка­ли ме­ня с пра­виль­но­го пу­ти на путь со­зда­ния не­за­мет­ных шриф­тов. (Ни­как не пой­му за­чем их де­лать.)

На по­здра­ви­тель­ной от­крыт­ке к 1 мая У ме­ня на­стро­е­ние со­всем не празд­нич­ное и не ве­сен­нее. Вме­сто то­го, что­бы ри­со­вать шриф­ты, вы­ну­жде­на бы­ла це­лый год ра­бо­тать над стан­дар­том. И не­из­вест­но, да­дут ли мне, на­ко­нец, воз­мож­ность сде­лать ри­сун­ки круп­ных ке­ге­лей Бан­ни­ков­ской вто­рой гар­ни­ту­ры или по­ра­бо­тать для кон­кур­са име­ни Гу­тен­бер­га. Не­нор­маль­ная у нас об­ста­нов­ка.

Меж­ду про­чим, мы ре­ши­ли, во из­бе­жа­ние пу­та­ни­цы, пе­ре­име­но­вать Бан­ни­ков­скую вто­рую, на­звать её «Бай­ко­нур».

5 но­я­бря 1970, на от­крыт­ке «Сла­ва Ок­тя­брю!» <…> Вот уже вто­рой год я вы­ну­жде­на ра­бо­тать не над ри­сун­ка­ми, а над стан­дар­та­ми шриф­тов. Очень не­дол­го по­ра­бо­та­ла над круп­ны­ми ке­ге­ля­ми «Бай­ко­нур». По при­ка­зу ди­рек­то­ра бы­ла вос­ста­нов­ле­на на­ша груп­па и нас за­ста­ви­ли де­лать вто­рую ре­дак­цию стан­дар­тов, а до­го­вор­ную те­му по «Бай­ко­нур» от­ло­жи­ли на бу­ду­щий год. Мне не да­ли воз­мож­но­сти участ­во­вать в меж­ду­на­род­ном кон­кур­се име­ни Гу­тен­бер­га, под пред­ло­гом, что не­льзя от­кла­ды­вать до­го­вор­ную те­му, а для стан­дар­та ока­за­лось мож­но. Так обид­но, так хо­чет­ся ра­бо­тать над но­вым шриф­том для кон­кур­са и над «Байконур».

Тре­тий шрифт Бан­ни­ко­вой — гар­ни­ту­ра Ка­ма (на этой ре­ке сто­ит не­боль­шой го­род Са­ра­пул Уд­мурт­ской рес­пуб­ли­ки, где ро­ди­лась Га­ли­на Ан­дре­ев­на), ак­ци­дент­ный гро­теск. Ри­су­нок Ка­мы — от­кры­тый и жи­вой, в зна­ках это­го шриф­та пре­об­ла­да­ют мяг­кие, пла­стич­ные фор­мы с округ­лы­ми за­вер­ше­ни­я­ми. Вот как са­ма Бан­ни­ко­ва опи­сы­ва­ла про­ект в кон­це 1960-х в пись­мах к А. А. Си­до­ро­ву:

11 ян­ва­ря <…>
 Мне хо­те­лось со­здать гро­теск не вы­чер­чен­ный, сво­бод­но на­ри­со­ван­ный. В нём нет пря­мых ли­ни­ий, по­доб­но то­му, как нет их в про­из­ве­де­ни­ях на­род­но­го ис­кус­ства. Шрифт этот (как и все мои ра­бо­ты) вы­звал оже­сточён­ные спо­ры. Не­из­вест­но, удаст­ся ли до­бить­ся сда­чи его на осво­е­ние про­из­вод­ством. Жаль, что при от­лив­ке бы­ли до­пу­ще­ны ошиб­ки, в осо­бен­но­сти в от­но­ше­нии ли­нии шриф­та.

22 фе­вра­ля <…> Ра­да, что по Ва­ше­му мне­нию, мой гро­теск име­ет пра­во на су­ще­ство­ва­ние. На пер­вые эс­ки­зы бы­ли по­лу­че­ны рез­ко от­ри­ца­тель­ные от­зы­вы от из­да­тельств «Ху­до­же­ствен­ная ли­те­ра­ту­ра» и «Со­вет­ский пи­са­тель». Еди­но­го мне­ния о шриф­те не бы­ло ни в из­да­тель­ствах, ни в от­де­ле, ни на сек­ции. По­это­му ре­ши­ли до­пол­ни­тель­но по­слать шрифт на от­зыв во мно­гие из­да­тель­ства. По­сле это­го я над ним ещё по­ра­бо­та­ла, по ис­прав­лен­ным ри­сун­кам сде­ла­ли опыт­ные мат­ри­цы и ра­зо­сла­ли про­спек­ты в 97 ор­га­ни­за­ций. По­лу­че­но толь­ко 14 от­зы­вов, из них 7 по­ло­жи­тель­ных, 2 от­ри­ца­тель­ных и 5 не­льзя на­звать ни по­ло­жи­тель­ны­ми, ни от­ри­ца­тель­ны­ми (пи­шут, на­при­мер, что для книг дан­но­го из­да­тель­ства шрифт не под­хо­дит).

Даль­ней­шая судь­ба шриф­та не­из­вест­на. Да сей­час и не до это­го. До сих пор не сда­ли за­во­ду до­ку­мен­та­цию на зна­ки ла­тин­ско­го ал­фа­ви­та и всех ал­фа­ви­тов на рус­ской и ла­тин­ской гра­фи­че­ских осно­вах вто­рой бан­ни­ков­ской гар­ни­ту­ры. При­хо­дит­ся ра­бо­тать по­чти без выходных.

Ве­ро­ят­но, шрифт за­ду­мы­вал­ся для на­бо­ра за­го­лов­ков и не­боль­ших фраг­мен­тов тек­ста в круп­ных кеглях, од­на­ко Бан­ни­ко­ва не ус­пе­ла его за­вер­шить — строч­ные зна­ки и по­лу­жир­ное на­чер­та­ние оста­лись в эс­ки­зах.

Штри­хи к био­гра­фии

Све­де­ния о жиз­ни Га­ли­ны Ан­дре­ев­ны Бан­ни­ко­вой чрез­вы­чай­но скуд­ны. По дан­ным ар­хи­вов, она ро­ди­лась в г. Са­ра­пул Са­ра­пуль­ско­го уез­да Вят­ской гу­бер­нии (ны­не Уд­мурт­ская рес­пуб­ли­ка) 17 мар­та 1901 го­да (4 мар­та по ста­ро­му сти­лю). Отец — фельд­шер Ан­дрей Ни­ки­тич Бан­ни­ков, мать — «за­кон­ная его же­на 2-я Ли­дия Фе­о­до­ро­ва», оба пра­во­слав­ные, как ска­за­но в документе. Се­мья жи­ла в двух­этаж­ном до­ме на ули­це Бо­го­яв­лен­ской, 55 (ны­не ули­ца Горь­ко­го, 65, дом со­хра­нил­ся). Пред­по­ло­жи­тель­но Га­ли­на Бан­ни­ко­ва учи­лась в Са­ра­пуль­ской жен­ской гим­на­зии (ны­не сред­няя шко­ла № 15). Не­из­вест­но, ко­гда и при ка­ких об­сто­я­тель­ствах она ре­ши­ла по­свя­тить се­бя гра­фи­че­ским ис­кус­ствам и по­ехать в Ле­нин­град на учё­бу. В ар­хи­ве В. В. Ефи­мо­ва со­хра­ни­лась ру­ко­пис­ная био­гра­фия Бан­ни­ко­вой (ве­ро­ят­но, её ав­тор­ство при­над­ле­жит шр­фи­то­во­му ди­зай­не­ру Ми­ха­и­лу Ро­вен­ско­му), где от­ме­че­но, что она пе­ре­ве­лась во ВХУ­ТЕ­ИН из Ка­зан­ско­го ху­до­же­ствен­но­го учи­ли­ща. По всей ви­ди­мо­сти, ка­кое-то вре­мя она ра­бо­та­ла и в род­ном го­ро­де — со­хра­ни­лась груп­по­вая фо­то­гра­фия Са­ра­пуль­ско­го Упрод­ко­ма (Уезд­ной про­до­воль­ствен­ной ко­мис­сии), где в чис­ле со­труд­ни­ков — Га­ли­на Бан­ни­ко­ва, де­вуш­ка с ко­рот­кой чёл­кой и стро­гим взгля­дом.

 

 

 

По вос­по­ми­на­ни­ям кол­лег из НИИ­По­ли­граф­маш, Га­ли­на Ан­дре­ев­на бы­ла бле­стя­щим про­фес­си­о­на­лом и вни­ма­тель­ным на­став­ни­ком. С бла­го­дар­но­стью о её со­ве­тах и пред­ло­жен­ных ме­то­ди­ках про­ек­ти­ро­ва­ния шриф­та в раз­ное вре­мя пи­са­ли или от­зы­ва­лись уст­но В. Ла­зур­ский, С. Те­лин­га­тер, А. Щу­кин, Н. Ка­ра­ван­ский, из млад­ше­го по­ко­ле­ния — В. Ефи­мов, Г. Ко­зу­бов, И. Че­пиль и дру­гие. 

К со­жа­ле­нию, до сих пор остаёт­ся не­вы­яс­нен­ной судь­ба ар­хи­ва Г. А. Бан­ни­ко­вой (и был ли он?). Ар­хив по­мог бы как в изу­че­нии шриф­то­во­го и те­о­ре­ти­че­ско­го на­сле­дия боль­шо­го ма­сте­ра, так и в про­дол­же­нии ра­бо­ты над не­за­кон­чен­ны­ми про­ек­та­ми. Остаёт­ся на­де­ять­ся, что это ещё не за­кры­тый во­прос.