Не так давно мы встречались с Александром Васиным перед фестивалем «Типомания», чтобы узнать кухню этого яркого типографического события. Тогда удалось поговорить не только про «Типоманию», но и про образовательные проекты Александра и Натальи Вельчинской — курсы для дизайнеров T_24, детскую дизайн-школу «ШУМ». Не хватило времени на разговор о дизайне, работе, заказчиках, и сегодня мы решили этот пробел закрыть. Стилистика «Грозы» вызывающе эклектичная, но при этом запоминающаяся. Плакатный стиль книжных обложек, динамичные макеты соединяются с аналитикой и интересной работой с большими данными и статистикой. Как это происходит, мы и попытались выяснить у «Грозы». Редакция
Как устроена студия Groza Design?
Дарья Литовченко: Нас пятеро, и мы все с одного курса Полиграфа (с марта 2016 года — Московский политехнический университет. — Прим. ред.) из группы Александра Андреевича.
Александр Васин: Это был первый курс, который у нас оказался с самого начала, все предыдущие выпуски доставались нам не с первого года. Мы очень любим этот выпуск — видишь, сколько талантливых девушек.
Вы занимаетесь своими проектами, а Саша к вам обращается время от времени?
Дарья Литовченко: В «Грозе» занятость постоянная, но при этом мы можем спокойно работать из дома. Параллельно я, например, работаю с сетью клиник, делаю для них различные упаковки. Сейчас они расширяются, и я разрабатываю ещё и фирменный стиль.
Александр Васин: А Света Орешкова работает на телеканале «Культура». Когда девушки готовили дипломы, мы старались, чтобы их работы были близки к реальным заказам. Например, Дашин проект — альбом художника Татьяны Баданиной, Анна-Мария сделала книжку про Владимира Наседкина, Юля в команде КБ «Стрелка» разработала «Стандарт благоустройства улиц», Света спроектировала книжную серию курсов «Арзамас», Настя придумала культурный проект «Масса искусства».
Даша, после окончания Университета печати вы были готовы работать в самых разных жанрах?
Дарья Литовченко: Александр Андреевич и Наталья Евгеньевна давали нам разные задания: у нас была и упаковка, и видео, и книги с журналами, поэтому нет таких задач, где я чувствовала бы себя совсем некомфортно. Может быть, веб-дизайн, но это очень специфическая сфера, и я уже выбрала для себя направления, в которых хотела бы развиваться: это иллюстрация, моушн-дизайн, создание видеороликов, 3D и книги. Конечно, книги — самое любимое.
Как вы думаете, почему книги, при немалом разнообразии технологий и жанров, остаются чем-то таким, о чём говорят с придыханием: «любимый жанр», «самый сложный», «самая интересная задача»?
Александр Васин: Я слишком часто отвечаю на этот вопрос (смеётся).
Дарья Литовченко: Для меня книга — это что-то очень личное. Я обожаю книги, и обучение дизайну воспитало во мне человека, который не может купить плохо оформленную книгу. Мне кажется, что книги ещё долго будут востребованы, ведь это нечто осязаемое. Дизайнер не просто берёт информацию и печатает её на бумаге, с помощью книги он может рассказать намного больше про то содержание, которое лежит в её основе. Дизайнер способен создать интересный сценарий книги, выбрать особенную бумагу, переплёт, пропустить через себя текст и рассказать читателю, что же он увидел в этом тексте.
Когда вы работали над книгой Татьяны Баданиной, у заказчика было своё видение книги или вы работали и как редактор, формировали содержание, что-то предлагали, держали всё под контролем?
Дарья Литовченко: Получилось так, что я держала всё под контролем. С самого начала я предлагала решение, заказчики практически не вносили правки, хотя иногда им что-то не нравилось или казалось слишком личным. Вот процесс сбора информации был очень увлекательным. Татьяна сама по себе интересный человек и, помимо «Белых одежд», сделала массу других работ. Я, конечно, посмотрела уже выпущенные книги о ней, но они были типовыми — просто показывали её работы, но не говорили ничего о Татьяне как о художнике. А мне хотелось понять её, женщину в современном искусстве. У неё очень необычная биография, немного даже грустная, и хотелось показать, что она женщина крепкая, монументальная, сильная, но при этом женственная. У нас была идея рассказать намного больше, чем было в исходном содержании. Мне кажется, что это очень важно в дизайне.
Александр Васин: Ты спросил про переделки и взаимодействие, и я хочу отметить, что свобода, которую дизайнер получает в работе над книгой (и которую мы очень ценим), возможна, только если вначале ты всё основательно проговорил с заказчиком. Мы всегда стараемся подробно рассказать заказчику, что мы покажем ему на следующей встрече. Презентацию не стоит превращать в сюрприз для клиента, дизайнер не должен идти на встречу с замиранием сердца: «примут — не примут». мы показываем то, о чём договорились на предыдущей встрече. Это удобный путь, который экономит массу сил и нервов.
В моей работе разговоры занимают семьдесят процентов времени, а сам дизайн делается крайне быстро. Бесконечные перемещения букв по листу — не наш стиль. Очень важно, чтобы работа была интересна самому заказчику, ведь бывает, что тот контакт, о котором ты говоришь, не возникает. Человек тебе что-то рассказывает, но ты понимаешь, что сам он этим не горит, и внешне вроде всё хорошо, есть конкретная задача, но ты чувствуешь, что происходит что-то не то.
Как вы поступаете в таких случаях?
Александр Васин: Знаешь, это как в любви: если взаимного интереса нет, то и работа получится неважная. Мне кажется, что дизайнер не должен навязывать себя клиенту. Конечно, если вдруг наступят тугие времена, когда работа нужна любой ценой, мы изменим стратегию. Но сейчас вокруг нас сложился какой-то микроклимат, и мы можем себе позволить работать только с приятными людьми.
Даша упомянула, что она видит роль дизайнера как рассказчика, который показывает даже больше, чем хочет сам заказчик. Если посмотреть на ваши книжки, можно увидеть очень много элементов вроде карт, инфографики, таблиц, то есть это именно те средства, с помощью которых вы стараетесь показать больше. Это технологически непросто делать, как вы автоматизируете эти процессы?
Александр Васин: Нам однажды заказали юбилейный альбом оркестра, в котором надо было рассказать о составе, об исполняемых произведениях, о гастролях. Нам прислали одинаковые списки с этими данными, но мы, внимательно изучив материал, решили нарисовать карты стран, в которые ездил оркестр, составить сравнительную таблицу годов жизни композиторов, посчитать количество музыкантов (состав оркестра часто меняется). Заказчик был не против. В результате получился альбом, интересный для чтения и разглядывания.
Для особо сложных случаев мы ищем алгоритмы, позволяющие автоматизировать вёрстку. Например, таблица с композиторами делалась при помощи Exсel, вычисленные временные промежутки были перенесены в InDesign и стали маркерами табуляции. Мы стараемся не заниматься бесконечно дизайном отдельной полосы, а придумывать некие принципы, которые помогают достаточно быстро сверстать много страниц. Евгений Корнеев называет это «самогенерирующимся дизайном».
А что является главным двигателем, который генерирует этот дизайн? Модульная сетка или некий главный приём?
Александр Васин: Просто какие-то правила: у тебя есть материал, есть идея. По методу Дмитрия Черногаева мы стали придумывать к каждой книжке «ключевое слово», и это слово (или фраза) сразу позволяет понять, как будут выстраиваться все элементы. Так ты придумываешь для каждого элемента своё правило. Эти правила, пока ты макетируешь, утрясаются, и если они чистые и точные, то вёрстка превращается в сплошное наслаждение.
Иногда получается, что модульная сетка книги создаётся не до макетирования книги, а после. Сначала — сценарий книги, потом начинаешь находить места каким-то элементам, потом чувствуешь, что тебе нужен определённый сегмент, базовые линии, и делишь страницу на какие-то кусочки, а если не нужен сегмент, то и не делишь. Конечно, есть сразу некая привязка полей к интерлиньяжу, например.
При таком сложном ритме возникает ли каждая полоса во время вёрстки или вы продумываете все развороты заранее?
Александр Васин: Лучше всего идти от общего к частному. Конечно, опытный дизайнер может засесть за один разворот, удерживая в голове всю структуру книги. Но всё-таки изначальный план должен появляться раньше, иначе ты можешь сделать один разворот прекрасным, но он будет чужероден или стоять не на том месте.
Дарья Литовченко: Это так называемый сценарий книги, надо с самого начала всё продумать, чтобы нигде не было лишнего звука.
Я, например, смотрю на содержание книги и понимаю, что вряд ли это пришло от заказчика, здесь видна большая редакторская работа. Вам много приходится делать такой работы самим?
Александр Васин: Мы делали книгу о Гнесинском училище, фоторепортаж за 60 лет, в ней я предложил названия всех четырёх частей: «История», «Новая история», «Новейшая история» и «История продолжается». Когда твои идеи не противоречат сюжету, а только помогают, это всегда здорово. А в этой книжке я сам придумал многие подписи и получил огромное удовольствие.
Ещё мы каждый год делаем книжки для школы МАРШ с работами их студентов. Материал более-менее похожий по структуре, но нам интересно ежегодно придумывать новый сценарий: как поставить картинки, как распределить английские и русские тексты. Как сохранить серийность, что обновить. Спасибо замечательным заказчикам, которым и самим интересна жизнь ежегодника.
Упомянутый выше «метод Черногаева» срабатывает?
Анастасия Журба: Это хороший способ определиться с теми ощущениями, которые должен вызывать проект, а также с концепцией всего стиля. Нужно подобрать к работе «ключ», словесное описание идеи. Приступая к проекту, мы придерживаемся одного правила: 80% размышлений, 20% работы. С пиццей и чаем мы проводим мозговой штурм. Благодаря начальному этапу отметаются все лишние детали, которые не подходят к проекту. Ищем референсы, определяем аудиторию, разрабатываем сценарий, нащупываем общий принцип. Делаем то, что позволит избежать дальнейших трудностей в работе с деталями. Условно мы даём такие названия нашим проектам: «Интермузей» — «городская навигация, белые паспарту»; книга «Марш» — «кирпич»; диски для В. Спивакова — «коробка шоколадных конфет»; книга «Белые одежды» — «главенство белого»; фирменный стиль библиотек — «точка доступа». Благодаря грамотно подобранным «ключам» работа идет быстрее и продуктивнее.
Что ещё вам помогает найти образ проектируемой книги? Шрифт, иллюстрация, может быть, фотосъёмка?
Светлана Орешкова: В первую очередь образ формирует тема книги. Специфика текста ограничивает бесконечные способы передачи информации. Это не значит, конечно, что историческая книга не должна быть современной. Мы много смотрим на дизайн в мире и эксперименты. Есть любимые дизайнеры, проекты (не обязательно книжные), на которые хочется равняться. В голове постоянно идёт процесс примерки к новой книге и подбор возможных сочетаний. Так бывает и со шрифтом. Раз — и какой-то модный шрифт идеально подходит по теме. Тогда уже части книги могут подстраиваться под крупную типографику, и на основе шрифта формируется образ книги. Мы собираем информацию об ощущениях, которые будет нести книга. Рассуждая, как с книгой можно взаимодействовать, какой она станет, оказавшись в руках или на книжной полке, можно выявить метафору для её образа. Как только сформируются границы для работы, приступаем к частному: как выпускники Полиграфа мы постоянно обращаемся к таким понятиям, как количество белого и его форма, контрформа и контраст.
Есть какие-то полиграфические технологии, которые особо любимы в работе над книгой?
Дарья Литовченко: Скорее нет, чем да. От самой книги зависит, что с ней будет, что можно сказать с помощью того или иного приёма.
Александр Васин: Мы часто работаем с Владимиром Спиваковым, оформляем его диски, и в этих проектах у нас есть возможности для экспериментов. Сам жанр подарочного компакт-диска как бы обязывает активнее использовать «конфетные» технологии: выборочный лак, конгрев, фольгирование. Мы пробуем, но мне кажется, что мы ещё робкие экспериментаторы по сравнению, например, с Корнеевым. Нам очень хочется продвинуться в этом вопросе и научиться использовать полиграфию по максимуму.
Придерживаетесь ли вы каких-то шрифтовых стратегий?
Юлия Кондратьева: Пытаемся работать на контрастах.
Александр Васин: Нас здесь очень много, и каждый радуется идеям другого. Если я думаю, что работу надо делать проверенными шрифтами, кто-то обязательно скажет: «Да ну! Давайте возьмём что-то новое» — почему бы и нет, и пробуем, и берём, если это не противоречит теме. Поэтому в некоторых работах у нас могут быть шрифты очень традиционные вроде Pragmatica или Baskerville, а где-то неожиданно возникает что-то более необычное, странное. Нет конкретной политики, хотя, конечно, мы не из тех дизайнеров, которые гонятся за шрифтовыми новинками. Книга — это всё-таки не реклама, ты не можешь в ней недавно появившийся шрифт использовать, не поняв, как он себя ведёт, ведь не каждый шрифт выдерживает большой массив текста.
При таком внушительном жанровом разнообразии и большом количестве заказчиков вы когда-нибудь примеряли на себя роль издателя, который сам придумывает книги, издаёт их?
Александр Васин: У нас есть фестиваль «Типомания», который позволяет реализовывать наши собственные издательские проекты. В прошлом году к фестивалю мы выпустили пятнадцать маленьких книжечек о различных дизайнерах и коллективах. В дизайне принимали участие наши студенты из Полиграфа, которые сейчас учатся на пятом курсе. Каждый из них создал свой макет, определился с форматом, объёмом, а после коллегиально было выбрано лучшее решение. Затем каждая ученица выбрала себе героя, списалась с ним, взяла интервью. Мы сговорились с коллективом знакомых редакторов, для которых я в свою очередь делаю ряд бесплатных работ. В этом году мы готовим новые книги к «Типомании».
С Дашей придумали и издали игру «Типомания» — шрифтовая угадайка. Издали книжку про логотипы от холодильников. Всё время что-то издаём, мне это очень нравится, хорошо, что современная цифровая печать позволяет делать небольшие тиражи.
Нет ощущения, что пространство, в котором вы работаете, пока достаточно узко и ваши работы не попадают к широкому читателю? Есть желание оформлять массовую книгу, что бы это ни значило?
Юлия Кондратьева: Мы сейчас с «Классикой XXI», например, сотрудничаем.
Александр Васин: Конечно, у них тиражи не как у Донцовой, но тем не менее. Понимаешь, есть же такое понятие, как авторское кино: оно сначала работает на небольшую группу зрителей, а потом оказывается, что Джармуш — мировая знаменитость, и неизвестно, кто в итоге останется в истории искусств — Джармуш или режиссёр фильма «Люди Икс: Апокалипсис». Мы работаем с культурными проектами, делаем то, что нам интересно. Иначе кто будет работать с Владимиром Мартыновым? Мы стараемся и сами двигаться и немного подталкивать культурную жизнь вокруг нас. А потом, может быть, это движение станет заметно не только для нашей аудитории.
Расскажите, пожалуйста, подробнее про книжку Мартынова. Поражает её толщина, кстати.
Александр Васин: Я не могу сказать, что её дизайн меня полностью устраивает, но это пример именно того, как я работал вместе с автором, помогал автору выразить его идею, и раз он доволен, то и я доволен. «Книга перемен» — книга необычная, странная. Мартынов говорит, что она не для чтения, а для листания. Предполагалось, что будет четыре тома, я даже придумал, как мне кажется, четыре остроумных обложки в духе Мартынова, но это дорого получалось в печати. Кроме того, выяснилось, что один толстый фолиант в производстве будет дешевле в полтора раза, а мне интересно было попробовать сделать такую толстую книжку. Я позвонил автору, и оказалось, что это даже больше соответствует его замыслу, ему хотелось сделать единый монолит.
А потом мы долго обсуждали обложку, ему не хотелось никакого «стиля», это должна была быть книга вне книг, самая первая, как отпечаток первобытной руки в пещере Шове. Я подумал, что в этой обложке я должен участвовать минимально, и попросил автора прислать мне скан с этой фотографией из книжки по истории искусств. Владимир Иванович её отсканировал (немного кривовато), и этот скан без какой-либо обработки я и поставил на обложку, даже сохранив «авторский наклон». Владимир Мартынов остался доволен результатом.
Юля, у вас есть какие-то любимые жанры, в которых нравится работать?
Юлия Кондратьева: Я книгу люблю и, мне кажется, последний год только книгой и занимаюсь. Я комфортно себя чувствую, когда на входе есть много информации. Вот заказчик, и вот информация, ты её должен структурировать и подать, чтобы всем было понятно. Я делала серию книг для «Стрелки», они готовили проекты реконструкций улиц и формировали теорию о благоустройстве города.
Александр Васин: Юля работала в приятном коллективе, и они в какой-то момент поняли, что у них задача создать книжку не для тех людей, которые будут благоустраивать, а для тех, кто этот процесс благословляет, — для чиновников.
Юлия Кондратьева: Да, а для них нужна книжка большая, внушительная.
Александр Васин: Как только выяснилось, что они делают именно презентацию проекта, стало понятно, как эти томики друг с другом состыковываются и что они должны быть такого претенциозного белого цвета.
В этом ключ нашей работы — надо заранее представить жизнь твоего продукта. Тебе заказывают компакт-диск, ты обязательно должен спросить, где его будут продавать, какой тираж, в нашей стране или нет. Кто-то может сказать, что он свои диски будет дарить. Это совершенно другая история, ты уже не должен рассчитывать, чтобы его заметили на прилавке, а должен представить себе ситуацию, когда музыкант его вручает. Опытный дизайнер быстро докапывается до истины.
Поговорим о проекте с библиотеками. С чего началась эта история?
Дарья Литовченко: У нас были интересные встречи со студией «Практика», именно они пригласили нас совместно участвовать в конкурсе. Это была классная командная работа, каждый озвучивал свои мысли, а потом мы все вместе их воплощали.
Как выстраивается типографика для пространства в библиотеках, музеях, галереях? Отличается ли этот процесс от проектирования книги?
Юлия Кондратьева: Мне кажется, что не отличается. В одном случае есть редактор (или автор) и дизайнер, в другом — архитектор, который придумывает пространство, и ты помогаешь ему выразить мысль, заложенную в выставке или пространстве здания. Наверное, мы поэтому и занимаемся такими разнообразными проектами, потому что в конечном счёте весь дизайн про одно и то же.
Александр Васин: Интересно, что в этой работе мы тоже гораздо больше говорили с архитекторами. Дизайн — это добрые и интересные разговоры, но когда собираются умные люди и появляется целый ворох хороших идей, кто-то должен их фильтровать, отбрасывать лишние. Наверное, хуже всего, когда дизайнера увлекает определённый приём, появляется любимый шрифт. Конечно, все мы грешны, но твои личные пристрастия не должны доминировать над здравым смыслом.
Любимый проект студии существует? Как он делался — от поиска образа до печатного станка?
Анна-Мария Кандалес-Воробьёва: Один из проектов, который мы считаем значимым для студии, — книга-альбом с работами художника Алексея Ланцева. Этот проект появился, когда студии не было и в мыслях, а наше объединение было стихийным. Мы учились на третьем курсе, было лето, каникулы, и нам всем хотелось сделать что-то реальное. АА (Александр Андреевич Васин. — Прим. ред.) предложил объединиться и попробовать поработать вместе. Света, Юля (Светлана Орешкова, Юлия Кондратьева. — Прим. ред.) и я в этот момент были свободны, АА выступил в роли куратора проекта. В общем, было интересно, как в плане командной работы (распределять работу между другом другом, не ссориться, не перетягивать одеяло на себя), так и в техническом — выверять макет, выбирать бумагу, общаться с типографией (мы решили печатать не в России), заказывать цветопробу из-за границы.
Когда пришла цветопроба, в Москве была только я, и мы встречались с автором в парке рядом с ЦДХ. Был ужасно волнительный день: фотографии к печати мы с девочками готовили сами, и это был первый проект, который печатался не на принтере. Ланцев — художник, и с цветом фото нельзя было оплошать.
Над концепцией и вёрсткой мы работали вместе, чудесные карты рисовала Юля, это был первый опыт прикосновения к такого рода схемам — мы все после этого заболели картами. Кстати, точки на этих картах соответствуют местам, в которых автор Алексей Ланцев рисовал ту или иную картину. Забавно рассматривать карты одну за другой: в каждом городе точки расположены в случайном порядке, а в Москве сосредоточены в одном месте на карте, потому что все московские картины созданы в мастерской художника. Помню, как Юля и Света долго сидели с Ланцевым над картами городов в «Гугле», чтобы расставить на них точки, соответствующие местам создания картин. В общем, хорошее было лето. А осенью 1000 экземпляров привезли к дому Ланцева на такси.
Какие направления в работе хотелось бы улучшить?
Дарья Литовченко: Моушн-дизайн...
Александр Васин: Да все! Плакаты плохие делаем. С ними вообще странное дело. Это крайне популярный жанр в качестве учебного задания, но в реальной работе он редко кому-то нужен. Плакат сейчас используется скорее как крупная открытка, когда надо что-то через фейсбук показать. Конечно, бывают случаи, когда надо сделать крупный лист, приглашающий на мероприятие (выставку, концерт). Тебе нужно понять, где он висит, на каком расстоянии смотрят, сколько должно быть информации. Это уже афиша, тут для нас много интересного.
Дарья Литовченко: У нас Настя Журба как раз работает с выставочными залами и постоянно оформляет разные афиши.
А моушн вам где нужен?
Дарья Литовченко: В основном для презентаций или при оформлении событий. Эта отдельная ниша, там можно классные штуки делать, и я знаю, что мне есть куда стремиться. Это ещё одна ветвь развития дизайна, как мне кажется, некое другое пространство и другой способ выражения.
Александр Васин: Вообще, дизайн — это такая универсальная профессия. Когда мы говорим о сценарии книги, мы можем говорить также о сценарии фильма, пространства, мероприятия; говоря об устройстве упаковки, мы можем говорить о костюме. Из нашего Полиграфа выходят люди самых разнообразных профессий, и дизайн — это умение слушать своих коллег, понимать, для чего ты работаешь, правильно систематизировать свою работу, знать производственные процессы. Именно этим профессия мне нравится.
Groza Design сегодня: Александр Васин (арт-директор), Анастасия Журба, Юлия Кондратьева, Светлана Орешкова, Дарья Литовченко, Анна-Мария Кандалес-Воробьёва. — Прим. ред.
Наталья Вельчинская преподаёт в дуэте с Александром Васиным. — Прим. ред.
Владимир Мартынов (р. 1946) — композитор, теоретик музыки, философ и писатель. — Прим. ред.