Язык без правил и исключений

Язык без пра­вил и ис­клю­че­ний

Я до­чи­тал кни­гу о язы­ке ком­по­зи­ции, и вот на что бы­ло по­хо­же это чте­ние.

Я буд­то бы сел за чу­жой ком­пью­тер.

Это циф­ро­вой вихрь.

Пе­ред гла­за­ми плы­вут две или три од­но­вре­мен­но от­кры­тые лен­ты соц­се­тей с ком­мен­та­ри­я­ми. Вид­не­ет­ся ок­но эп­плов­ских «За­ме­ток» с гла­ва­ми кни­ги, два бра­у­зе­ра с до­брой сот­ней вк­ла­док. Ме­ня окру­жи­ли ма­ке­ты книг, сай­тов, пла­ка­тов в раз­ных про­грам­мах, пять на­чер­та­ний не­за­кон­чен­ных шриф­тов, ты­ся­чи джи­пе­гов и па­пок.

Я пы­та­юсь вы­брать­ся из мел­ко­я­че­и­стой се­ти ре­пер­ных то­чек, гай­д­лай­нов и кон­ту­ров.

Безье, Би­зе, бе­зе.

Я бы­стро сма­хи­ваю с се­бя бес­ко­неч­ные и лов­ко от­кад­ри­ро­ван­ные фо­то­гра­фии из чу­жо­го ай­фо­на, про­бую рас­смот­реть кар­ти­ны Клее на чьём-то ай­па­де.

Всё это за­го­ра­жи­ва­ет Вла­ди­мир Кри­чев­ский со скорб­но под­ня­тым вверх паль­цем.

Мюл­лер-Брок­манн, Кунг-фу-пан­да и Ван Гог.

У ме­ня кру­жит­ся го­ло­ва.

Я воз­му­ща­юсь.

Я вос­тор­га­юсь.

На­ко­нец я за­кры­ваю кни­гу, и на­сту­па­ет оглу­ши­тель­ная ти­ши­на.

Кни­га на­зва­на с боль­шим ис­кус­ством: «О язы­ке ком­по­зи­ции».

Если ав­тор и ре­дак­тор ре­ши­ли бы на­звать кни­гу «Язы­ком ком­по­зи­ции», то от неё хо­чешь не хо­чешь, а сле­до­ва­ло бы ожи­дать строй­но­сти из­ло­же­ния. В та­кой кни­ге я на­де­ял­ся бы про­честь, как ра­бо­та­ет зри­тель­ный ап­па­рат вос­при­я­тия, то есть глаз, как мы ви­дим пред­ме­ты и вос­при­ни­ма­ем их, что зна­чит цвет для на­ше­го моз­га. По­тре­бо­ва­лось бы объ­яс­не­ние грам­ма­ти­ки язы­ка ком­по­зи­ции.

Из че­го ск­ла­ды­ва­ет­ся ком­по­зи­ция? Как воз­ни­ка­ет ма­гия, в ка­кой мо­мент сум­ма эле­мен­тов ком­по­зи­ции пре­вра­ща­ет­ся в еди­ное це­лое? Сфор­му­ли­ро­ва­ны ли пра­ви­ла и ис­клю­че­ния в этом язы­ке? Язык — от это­го сло­ва не­воз­мож­но от­вер­теть­ся — тре­бу­ет опи­са­ния, он стро­ит­ся по не­ким за­ко­нам и раз­ви­ва­ет­ся на про­тя­же­нии ка­ко­го-то вре­ме­ни.

В пре­ди­сло­вии к кни­ге Юрий Гор­дон на­чи­на­ет имен­но с это­го. Бог с ним, с устрой­ством гла­за и вос­при­я­ти­ем. Но об­щие па­ра­мет­ры ком­по­зи­ции ав­тор вы­во­дит, и сам пе­ре­чень их воз­бу­жда­ет лю­бо­пыт­ство:

ра­ма, тайм­лайн, си­ло­вые точ­ки, ритм, по­зи­ция на­блю­да­те­ля и фо­кус­ные рас­сто­я­ния, си­сте­ма про­пор­ций, гра­ви­та­ция, ин­тер­фейс (си­сте­ма управ­ле­ния и си­сте­ма пе­ре­да­чи ко­манд)

Это сла­га­е­мые ни мно­го ни ма­ло «еди­ной те­о­рии ком­по­зи­ции для всех ви­дов че­ло­ве­че­ской де­я­тель­но­сти».

«Нет ни­ка­кой раз­ни­цы меж­ду ком­по­но­ва­ни­ем та­бу­рет­ки, пес­ни, ро­ма­на, зда­ния опер­но­го те­ат­ра, то­вар­но­го зна­ка, ко­стю­ма для вто­ро­сте­пен­но­го пер­со­на­жа опе­ры и да­же это­го пред­ло­же­ния. Бо­лее то­го, гор­ный мас­сив под­чи­ня­ет­ся тем же за­ко­нам ком­по­зи­ции, что и ба­боч­ка. Им­пе­рия ском­по­но­ва­на при по­мо­щи тех же ин­стру­мен­тов, что ко­ро­бок спи­чек. <...> Ском­по­но­ван да­же ха­ос».

Юрий Гор­дон объ­яс­ня­ет каж­дый па­ра­метр и на­стра­и­ва­ет чи­та­те­ля на впол­не серьёз­ный лад. Ко­неч­но, слож­но от­де­лать­ся от мыс­ли, что у пла­то­нов­ско­го пре­крас­но­го ин­же­не­ра Вер­мо из «Юве­ниль­но­го мо­ря» (ко­то­рый «упра­вил­ся — уже на хо­ду — от­крыть пер­вую при­чи­ну зем­ле­тря­се­ний, вул­ка­нов и ве­ко­во­го пе­ре­устрой­ства зем­но­го ша­ра») по­явил­ся по­сле­до­ва­тель, но по­че­му нет?

И мы вчи­ты­ва­ем­ся, го­то­вим­ся к дол­гой до­ро­ге, как вдруг пре­ди­сло­вие об­ры­ва­ет­ся по­до­зри­тель­ной днев­ни­ко­вой от­мет­кой «Утро 3 фе­вра­ля 2013». Чи­та­ем пост­скрип­тум про Тют­че­ва, да­лее сле­ду­ет «Гла­ва-шея», и мы узнаём, что всё это был сон и язы­ка ком­по­зи­ции ав­тор изу­чать не на­ме­рен.

По­то­му и по­яв­ля­ет­ся при­пис­ка «О» в на­зва­нии кни­ги: Гор­дон пи­шет о язы­ке ком­по­зи­ции, слов­но он уже дав­но су­ще­ству­ет и изу­чен. Ав­тор со­зна­тель­но сни­ма­ет с се­бя от­вет­ствен­ность твор­ца — он не от­кры­ва­ет язык, а го­во­рит на нём.

У каж­дой гла­вы — свой по­вод для раз­го­во­ра. Точ­нее все­го бы­ло бы на­звать их опы­та­ми по ком­по­зи­ции: вни­ма­ние ав­то­ра мо­жет при­влечь зна­ме­ни­тая скульп­ту­ра, ар­хи­тек­тур­ное со­ору­же­ние, слу­чай­но об­на­ру­жен­ная до­ма пла­сти­ко­вая иг­руш­ка и, ко­неч­но, кни­ги. В сущ­но­сти, на про­тя­же­нии каж­до­го рас­ска­за мы учим­ся ана­ли­зи­ро­вать объ­ек­ты и по­ни­мать их ком­по­нов­ку по ме­то­ду ав­то­ра, мг­но­вен­но всту­пая с ним в диа­лог.

Не про­пус­кай­те стра­ни­цы с ком­мен­та­ри­я­ми из Жи­во­го жур­на­ла — как бы стран­но ни вы­гля­дел за­мы­сел из­да­те­ля (по­че­му-то я уве­рен, что это его за­тея) пе­ре­тас­ки­вать в ас­ке­тич­ную сре­ду кни­ги це­лые про­сты­ни се­те­вых по­стов и пе­ре­пи­сок, в этот раз нам пред­ла­га­ют дей­стви­тель­но цен­ные вы­жим­ки из раз­го­во­ров Юрия со сво­и­ми френ­да­ми.

Кста­ти, о диа­ло­ге. Ав­тор пи­шет эда­ким па­ни­брат­ским, ка­ким-то тан­цу­ю­щим, с при­ско­ком и при­то­пом, язы­ком («сред­ства для то­го-се­го», «сфинкс, ко­неч­но, про­сто гар­нир», «рас­сказ идёт в на­шу сто­ро­ну», «эро­ти­че­ский при­цел цен­траль­но­го объ­я­тия»). Но вот что про­ис­хо­дит: та­кой стиль к два­дца­той стра­ни­це на­чи­на­ет сбли­жать чи­та­те­ля с ав­то­ром и на­стра­и­вать на бе­се­ду с ним.

Хо­тя Юрий Гор­дон не мо­жет скрыть иро­нии пе­ред ака­де­ми­че­ски­ми со­чи­не­ни­я­ми о ком­по­зи­ции, его соб­ствен­ная кни­га даёт ни­чуть не боль­ше от­ве­тов. «О язы­ке ком­по­зи­ции» — не­ров­ное, за­ди­ри­стое, лоб в лоб стал­ки­ва­ю­ще­е­ся с прин­ци­пом less is more со­чи­не­ние «обо всём сра­зу», но усерд­ный чи­та­тель най­дёт в нём на­сто­я­щие жем­чу­жи­ны смыс­ла.

Это кни­га, ко­то­рой фор­ма при­выч­но­го ко­дек­са со­вер­шен­но не под­хо­дит. Всем гла­вам ну­жен дру­гой ин­тер­фейс, по­ка ещё не изоб­ретён­ный и не опро­бо­ван­ный на прак­ти­ке. Что-то вро­де трёхмер­но­го об­ла­ка, ко­то­рое счи­ты­ва­ет твоё на­стро­е­ние и под­со­вы­ва­ет со­от­вет­ству­ю­щую гла­ву. Это об­ла­ко каж­дый день мо­жет ме­нять свою фор­му, гла­вы вну­три не­го бу­дут по­яв­лять­ся и ис­че­зать, од­ним сло­вом, от­дель­ной бро­шю­рой хо­ро­шо бы из­дать ключ к этой кни­ге — как её чи­тать, как ори­ен­ти­ро­вать­ся на пла­не­те Юрия Гор­до­на.

Ди­зайн кни­ги вы­зы­ва­ет мно­же­ство во­про­сов. Роб­кий ма­кет с на­бор­ной па­рой Ар­те­ми­у­сов (Serif и Sans) — ко­то­рый уже до­брый де­ся­ток лет по­не­мно­гу уточ­ня­ет­ся и пе­ре­даёт при­вет ма­ке­там книг столь лю­би­мо­го Ле­бе­де­вым Эд­вар­да Таф­ти — от­тор­га­ет ди­на­ми­ку тек­ста Гор­до­на, не дер­жит завёр­стан­ные по­сле каж­дой гла­вы ком­мен­та­рии из Жи­во­го жур­на­ла ав­то­ра, не­уве­рен­но пре­под­но­сит огром­ные пу­стые раз­во­ро­ты с од­ной лишь иро­нич­ной фра­зой и кар­тин­кой ря­дом. Пе­ре­плёт из си­ней тка­ни «им­пе­ри­ал» и се­ре­бря­ной шел­ко­гра­фи­ей с той са­мой ЦК, о ко­то­рой так мно­го ска­за­но в кни­ге, про­сто утом­ля­ет и, по-мо­е­му, со­вер­шен­но не со­от­вет­ству­ет кар­на­валь­но­му ду­ху кни­ги.

Не­смот­ря на это, бы­ло бы не­спра­вед­ли­во от­вер­нуть­ся от но­вой кни­ги Из­да­тель­ства Сту­дии Ле­бе­де­ва. Если вы на­стро­е­ны на диа­лог с Юри­ем Гор­до­ном, лю­би­те его шриф­ты, кар­ти­ны, кни­ги, сти­хи (нет, не про­из­не­су «его твор­че­ство», по­то­му что знаю, как это по­ко­ро­бит ав­то­ра) — про­чти­те «О язы­ке ком­по­зи­ции» так, как вам за­бла­го­рас­су­дит­ся, в лю­бом по­ряд­ке и в лю­бом на­стро­е­нии. По­ску­чать над Ал­па­то­вым, Ра­у­шен­ба­хом и Мюл­ле­ром-Брок­ман­ном вы все­гда ус­пе­е­те.