The New Times

Жур­нал The New Times ед­ва ли мож­но счи­тать на­след­ни­ком со­вет­ско­го «Но­во­го вре­ме­ни», по­ли­ти­че­ско­го еже­не­дель­ни­ка, ко­то­рый вы­хо­дил с 1943 го­да в Моск­ве и осве­щал вну­трен­нее и меж­ду­на­род­ное по­ло­же­ние стра­ны. Ак­ту­аль­ная вер­сия вы­пус­ка­ет­ся с 2007 го­да из­да­те­лем Ире­ной Лес­нев­ской в со­ю­зе с глав­ным ре­дак­то­ром Ев­ге­ни­ей Аль­бац. В 2008 го­ду жю­ри ев­ро­пей­ской пре­мии «Сво­бод­ная прес­са Вос­точ­ной Ев­ро­пы» от­ме­ти­ло The New Times как од­но из луч­ших пе­чат­ных из­да­ний в Рос­сии, от­ли­ча­ю­ще­е­ся «сво­бод­ным со­зна­ни­ем и мне­ни­ем». О ре­ди­зай­не, устрой­стве жур­на­ла и ис­пан­ской ре­во­лю­ции рас­ска­зал Юрий Остро­менц­кий, ав­тор но­во­го ма­ке­та.

17 октября 2013

Ответы

Юрий
Остроменцкий

Вопросы

Евгений Юкечев

Фотографии

Ксения Плотникова
Майя Шелковникова

же­не­дель­ный труд ре­дак­ции жур­на­ла The New Times уме­ща­ет­ся на 64-х по­ло­сах, пре­иму­ще­ствен­но в двух­ко­лон­ни­ке, ак­тив­но при­прав­лен­ном крас­ны­ми ак­цен­та­ми вре­зов, ли­дов и ци­тат. Мно­гие ма­те­ри­а­лы не рас­по­ла­га­ют к бег­ло­му чте­нию, тре­буя от чи­та­те­ля на­ме­ре­ния, а за­тем и уси­лия для по­гру­же­ния в текст. Свое­об­раз­ный при­вет пе­ре­да­ют чи­та­те­лю в кон­це но­ме­ров Брод­ский, Вы­соц­кий, Га­лич, Гре­бен­щи­ков, Ле­тов и дру­гие, чьи сти­хи и го­ло­са сли­ва­ют­ся в гимн гра­ждан­ско­го и че­ло­ве­че­ско­го ду­ха. Как дол­жен вы­гля­деть об­ще­ствен­но-по­ли­ти­че­ский жур­нал, ка­ким об­ра­зом вы­стро­ить раз­во­ро­ты, ка­кую роль от­ве­сти изоб­ра­же­ни­ям и, на­ко­нец, ка­кая ин­то­на­ция долж­на быть у за­го­лов­ков и тек­стов — во­про­сы, на ко­то­рые ди­зай­нер даёт от­ве­ты в сво­ей ра­бо­те.

Жур­нал The New Times — од­но из не­мно­гих здрав­ству­ю­щих се­го­дня из­да­ний дей­стви­тель­но ли­бе­раль­но­го ха­рак­те­ра. Что вы счи­та­ли важ­ным для се­бя, участ­вуя в его раз­ра­бот­ке?

Для ме­ня бы­ло важ­ным то, что, ко­гда я за­ни­мал­ся жур­на­лом, он пол­но­стью со­от­вет­ство­вал мо­е­му пред­став­ле­нию о ду­хе вре­ме­ни. Мы с Фи­лип­пом Дзяд­ко, быв­шим ре­дак­то­ром «Боль­шо­го Го­ро­да», бы­ли при­гла­ше­ны об­но­вить жур­нал. Я на­ри­со­вал ма­кет, по­мог его за­пу­стить и с фе­вра­ля не имею от­но­ше­ния к вы­пус­ку те­ку­щих но­ме­ров. Сей­час там за глав­но­го ди­зай­нер Иван Сте­па­нен­ко.

The New Times и «Боль­шой Го­род» — жур­на­лы до­воль­но раз­ные, так же как и их ауди­то­рии. Как бы­стро вы на­шли и по­чув­ство­ва­ли тот ви­зу­аль­ный язык, ко­то­рый ну­жен но­во­му из­да­нию? Сколь­ко вре­ме­ни ушло на ре­ди­зайн?

К мо­мен­ту на­ше­го с Фи­лип­пом ухо­да из «Боль­шо­го Го­ро­да» мы бы­ли близ­ки к же­ла­нию схва­тить­ся за бу­лыж­ник, а в The New Times он как раз ле­жал. Так что всё про­ис­хо­ди­ло очень ор­га­нич­но и во­вре­мя. На ре­ди­зайн ушло, ка­жет­ся, ме­ся­ца два. Фи­зи­че­ские га­ба­ри­ты из­да­ния оста­лись преж­ни­ми — ра­бо­та шла вну­три. Пе­ред на­ми бы­ла по­став­ле­на про­стая за­да­ча — об­но­вить жур­нал. Сде­лать его удоб­нее для чи­та­те­ля и для ре­дак­ции и сде­лать так, что­бы он раз­го­ва­ри­вал се­го­дняш­ним язы­ком. Ви­ди­мо, наш уход из «Боль­шо­го Го­ро­да» сов­пал с же­ла­ни­ем глав­но­го ре­дак­то­ра Ев­ге­нии Аль­бац при­вне­сти в NT как раз то, что мы с Фи­лип­пом уме­ем. Бо­нус — ду­хо­вые ор­ке­стры в ре­дак­ции по празд­ни­кам.

Об­раз жур­на­ла в силь­ной сте­пе­ни фор­ми­ру­ет его ак­ци­дент­ный шрифт Carmela. На­пра­ши­ва­ет­ся не­ко­то­рая ана­ло­гия с за­го­ло­воч­ным шриф­том жур­на­ла New Yorker (шрифт Irvin Type, ав­тор Rea Irvin, 1925): есть об­щая ма­нер­ность в пла­сти­че­ских эле­мен­тах и не­ко­то­рых де­та­лях. Он раз­ра­бо­тан спе­ци­аль­но для жур­на­ла?

Ду­маю, вы счи­та­е­те воз­мож­ным их срав­ни­вать из-за то­го, что ви­ди­те у них при­мер­но од­ни и те же вре­мен­ные кор­ни. Оба эти шриф­та так или ина­че за­вя­за­ны на эсте­ти­ке мо­дер­на. В моём слу­чае на ис­пан­ской гра­фи­ке ре­во­лю­ци­он­ных 30-х. А у неё но­ги рас­тут как раз та­ки из мо­дер­на.

В 2011–2012 го­дах ме­ня пёр­ло от ис­пан­ско­го пла­ка­та времён Гра­ждан­ской вой­ны. У ме­ня бы­ло ощу­ще­ние, что это со­впaда­ет с тем, что но­сит­ся в воз­ду­хе. Cвои мыс­ли я на­чал за­со­вы­вать в «Боль­шой Го­род», сде­лал па­ру шриф­тов, а уй­дя из не­го, на­чал ри­со­вать Кар­ме­лу. Ко­гда я ри­со­вал его, ду­мал о том, что важ­но не сде­лать сти­ли­за­цию ре­во­лю­ци­он­ной гра­фи­ки, а, обер­нув­шись по­чти на сто лет на­зад, про­пу­стив че­рез се­бя и огля­нув­шись во­круг, рас­ска­зать что-то се­го­дняш­нее, что-то, что у ме­ня на кон­чи­ках паль­цев. Нас с Фи­лип­пом по­зва­ли как ко­ман­ду с уже сло­жив­шей­ся ин­то­на­ци­ей, и мы про­сто про­дол­жа­ли го­во­рить так, как мы уме­ли. И то, что мы хо­те­ли рас­ска­зать в NT, ста­ло удоб­но рас­ска­зы­вать Кар­ме­лой. Так он стал го­ло­сом The New Times. Кста­ти, у шриф­та есть ещё два сти­ли­сти­че­ских се­та, ко­то­рые не ис­поль­зу­ют­ся в жур­на­ле, а сам шрифт всё ещё на­хо­дит­ся в ра­бо­те. А на­зы­ва­ет­ся он так, по­то­му что…

Himnos y Canciones de la Guerra Civil Española — España 1936–1939. Coro Popular Jabalón

С че­го на­чи­на­ет­ся ра­бо­та над ма­ке­том? Ко­гда по­яв­ля­ет­ся по­ни­ма­ние основ­ной ин­то­на­ции, на­бор­ной па­ры и клю­че­вых шриф­тов?

Я не­ко­то­рое вре­мя че­шу ре­пу, смот­рю по сто­ро­нам, на го­ри­зонт, а по­том са­жусь, ри­сую на­бро­сок ма­ке­та, по­том счи­таю сет­ку, и всё вол­шеб­ным об­ра­зом по­чти все­гда иде­аль­но с ней сов­па­да­ет. Это, ра­зу­ме­ет­ся, амо­раль­но. Пе­ре­дел­ки для ме­ня — са­мое му­чи­тель­ное, не­при­ят­ное, слож­ное и так да­лее. Ка­жет­ся, я до­воль­но бы­стро ра­бо­таю, ин­то­на­ция по­яв­ля­ет­ся са­ма со­бой, так же как и в раз­го­во­ре — ли­бо у те­бя по­лу­ча­ет­ся раз­го­ва­ри­вать с че­ло­ве­ком, ли­бо до сви­да­ния. По­это­му William был вы­бран сра­зу и сра­зу иде­аль­но встал. На кон­тра­сте с Circe и Carmela, как и за­ду­мы­ва­лось.

Сло­ва уров­ня «об­раз» и «кон­цеп­ция» по­яв­ля­ют­ся поз­же, при не­об­хо­ди­мо­сти. Ли­бо ск­ла­ды­ва­ет­ся лег­ко и сра­зу, ли­бо по­том нуж­но дол­го что-то до­пи­ли­вать и до­уточ­нять, но то­гда ни «об­раз», ни «кон­цеп­ция» не по­мо­гут.

По­лу­ча­ет­ся, в ма­ке­те ра­бо­та­ют сра­зу три шриф­та уче­ни­ков Алек­сан­дра Тар­бе­е­ва — ваш (Carmela), William Ма­ши До­ре­ули в на­бо­ре и Circe Са­ши Ко­роль­ко­вой «су­флёром» и в за­го­лов­ках. Это сов­па­де­ние?

На­вер­ное. А хо­тя нет. На­сколь­ко я мо­гу су­дить, сей­час всё са­мое све­жее и при этом ра­бо­то­спо­соб­ное ис­хо­дит в основ­ном от уче­ни­ков Тар­бе­е­ва. Это если смот­реть на мо­ло­дых, ра­зу­ме­ет­ся.

Есть ли в пре­ды­ду­щих ма­ке­тах жур­на­ла ин­те­рес­ные для вас ре­ше­ния? По­мо­гла ли, ска­жем, под­шив­ка преж­них лет в фор­ми­ро­ва­нии но­во­го об­ра­за? Или «но­вое вре­мя, но­вый ма­кет» — всё по-но­во­му?

Я в этом смыс­ле аб­со­лют­ный без­дарь. Мне всё рав­но, что про­ис­хо­ди­ло до ме­ня. Мне важ­но, что про­ис­хо­дит сей­час. Во­круг и вну­три. У нас бы­ла за­да­ча вдох­нуть но­вую жизнь в жур­нал The New Times, а не об­на­ру­жить ис­то­ри­че­скую связь меж­ду NT и жур­на­лом «Но­вое вре­мя». Толь­ко, к со­жа­ле­нию, бы­ла не­об­хо­ди­мость за­су­нуть ло­го­тип в круг и в ле­вый верх­ний угол.

Валерий Голыженков
Ва­ле­рий Го­лы­жен­ков

Гра­фи­че­ский ди­зай­нер, ди­зай­нер шриф­та, пе­да­гог, парт­нёр сту­дии Letterhead

На пер­вый взгля­д ма­кет мне по­нра­вил­ся: он вы­гля­дел све­жо, чи­ще и лег­че по срав­не­нию с пре­ды­ду­щей вер­си­ей жур­на­ла. Ин­те­рес­ная, за­мет­ная ак­ци­ден­ция бла­го­да­ря шриф­ту Carmela. Стро­гое и ла­ко­нич­ное цве­то­вое ре­ше­ние. Воз­дух, мо­жет быть, да­же слиш­ком мно­го воз­ду­ха. Од­ним сло­вом, я как по­тен­ци­аль­ный чи­та­тель был за­ин­те­ре­со­ван. Од­на­ко, ко­гда я стал чи­тать, а не рас­смат­ри­вать (а я не­сколь­ко раз про­бо­вал жур­нал имен­но чи­тать), то всё вре­мя чув­ство­вал, что ди­зай­нер сво­и­ми ре­ше­ни­я­ми ме­ня на­пря­га­ет и ме­ша­ет чи­тать. То крас­но­го цве­та на по­ло­се боль­ше, чем хо­те­лось бы, то кур­сив­ный William вы­гля­дит че­рес­чур ма­нер­ным, то воз­ду­хом всё раз­метёт. Крас­но-чёр­ные круп­но-мел­кие за­го­лов­ки сби­ва­ют с тол­ку. Тя­же­ло, но ин­те­рес­но. Ин­те­рес­но, но тя­же­ло. По­лу­ча­ет­ся как в той ис­то­рии про за­пя­тую: «чи­тать не­льзя рас­смат­ри­вать».

Ск­ла­ды­ва­ет­ся ощу­ще­ние, что стиль Engraved шриф­та William не на­хо­дит сво­е­го ме­ста в жур­на­ле, вы­сту­па­ет свое­об­раз­ным аси­стем­ным эле­мен­том. По­ла­гаю, это де­ла­ет­ся для то­го, что­бы под­черк­нуть струк­тур­ное де­ле­ние жур­на­ла. На­сколь­ко чи­та­те­лю важ­но за­ме­чать и по­ни­мать, в ка­ком раз­де­ле жур­на­ла он на­хо­дит­ся?

Без­услов­но, чи­та­те­лю важ­но по­ни­мать, где он на­хо­дит­ся, да­же если он об этом не зна­ет. А во­об­ще весь жур­нал по­стро­ен на cиль­ных кон­трас­тах. Что­бы не бы­ло гла­день­ко. Он не­удоб­ный эсте­ти­че­ски, он та­кой «как бы уро­дец». Он рас­ска­зы­ва­ет не­удоб­ные ис­то­рии. И так же, как и со­дер­жа­ние, его внеш­ний вид тре­бу­ет от чи­та­те­ля от­вет­но­го уси­лия. Не в смыс­ле удо­бо­чи­та­е­мо­сти, ра­зу­ме­ет­ся, а имен­но в смыс­ле эсте­ти­че­ско­го ком­фор­та.

До­пу­стим, че­ло­век в пер­вый раз берёт в ру­ки жур­нал. Он его весь бы­стро про­ли­сты­ва­ет. С на­ча­ла или с кон­ца — не суть. В этот пер­вый раз он дол­жен лег­ко по­нять, что жур­нал со­сто­ит из, до­пу­стим, трёх бло­ков: но­во­стей, фи­че­ров и рас­пи­са­ний. Чи­та­тель с пер­во­го ра­за дол­жен лег­ко по­нять, где что: где про «по­чи­тать», а где про «бы­стро про­бе­жать­ся» и так да­лее.

Про встре­чу ре­ди­зай­на чи­та­те­ля­ми я все­гда от­ве­чаю при­мер­но од­но и то же: од­на по­ло­ви­на чи­та­те­лей гром­ко ухо­дит, а дру­гая ру­копле­щет. На сме­ну пер­вой по­ло­ви­не при­хо­дят но­вые.

Есть ещё ин­то­на­ци­он­ная со­став­ля­ю­щая. В этом услов­ном жур­на­ле, со­сто­я­щем из но­во­стей, фи­че­ров и рас­пи­са­ний, важ­но по­ни­мать, по­че­му опре­делён­ная те­ма по­па­ла в фи­че­ры (ма­те­ри­а­лы, как пра­ви­ло, в се­ре­ди­не но­ме­ра, сде­лан­ные спе­ци­аль­но для кон­крет­но­го вы­пус­ка: ре­пор­та­жи, ин­тер­вью, рас­сле­до­ва­ния и т. п. — Прим. ред.), а не, на­при­мер, в но­во­сти. Если ин­тер­вью с оп­по­зи­ци­о­не­ром N сто­ит не в но­во­стях, а в фи­че­рах, сам этот факт уже мно­го го­во­рит о жур­на­ле как о со­бе­сед­ни­ке. И эта ис­то­рия важ­нее во­об­ще все­го. Ре­дак­ция долж­на дать воз­мож­ность чи­та­те­лю мак­си­маль­но лег­ко счи­тать вес ин­фор­ма­ции и её ин­то­на­цию.

К со­жа­ле­нию, на­до при­знать, что сред­не­ста­ти­сти­че­ский чи­та­тель есть иди­от: с од­ной сто­ро­ны, счи­та­ет, что всё куп­ле­но, а с дру­гой — не в со­сто­я­нии от­ли­чить ре­клам­ный мо­дуль от кон­тен­та. За­то успеш­но шлёт жа­ло­бы на эту са­мую ре­кла­му.

«Де­лай каж­дый но­мер как по­след­ний» — од­на из ва­ших «за­по­ве­дей» (В об­зо­ре на Colta.ru — Прим. ред.). По­лу­ча­лось? Ка­кие из но­ме­ров, об­ло­жек или раз­во­ро­тов вы мог­ли бы от­ме­тить?

В The New Times каж­дый но­мер ка­жет­ся по­след­ним в го­раз­до боль­шей сте­пе­ни, чем это мог­ло ка­зать­ся в «Боль­шом Го­ро­де», по по­нят­ным при­чи­нам. Об­лож­ки и раз­во­ро­ты при­ла­га­ют­ся.

Практика
Интервью
Имена
39424