Встречи с Виллу Тоотсом

31 октября 2016

Текст

Максим Жуков

Встре­чи с Вил­лу То­от­сом: 1960, 1976, 1982, 1988

Имя Вил­лу То­от­са я впер­вые услы­шал от Со­ло­мо­на Бе­не­дик­то­ви­ча Те­лин­га­те­ра, ко­то­рый был мо­им стар­шим дру­гом и на­став­ни­ком. Оза­да­чен­ные мо­им увле­че­ни­ем бук­ва­ми, над­пи­ся­ми и шриф­та­ми, не­обыч­ным для пят­на­дца­ти­лет­не­го под­рост­ка, мои ро­ди­те­ли по­сла­ли ме­ня «на об­сле­до­ва­ние» — к Те­лин­га­те­ру. Они бы­ли близ­ко зна­ко­мы с ним со вре­мён ком­со­моль­ской юно­сти. Как сра­зу же вы­яс­ни­лось, о луч­шем учи­те­ле не­льзя бы­ло и меч­тать. Мне не­ве­ро­ят­но по­вез­ло.

Те­лин­га­тер тут же при­нял ме­ня «в уче­ние». Он так­тич­но, но уве­рен­но на­прав­лял ме­ня в мо­их пер­вых опы­тах, да­вал учеб­ные за­да­ния, со­ве­ты об изу­че­нии ис­точ­ни­ков и твор­че­ства ма­сте­ров — про­шло­го и на­сто­я­ще­го, со­вет­ских и ино­стран­ных.

Те­лин­га­тер был не толь­ко ма­сте­ром книж­но­го ди­зай­на (или, как го­во­ри­ли то­гда, «ис­кус­ства кни­ги»), но и зна­то­ком тех­но­ло­гии на­бо­ра, вёрст­ки, пе­чат­но­го и пе­ре­плёт­но­го де­ла. По су­ти, он был по­ли­гра­фи­че­ский ин­сти­тут в од­ном ли­це. Его соб­ствен­ное твор­че­ство по­ра­жа­ло раз­но­об­ра­зи­ем. Бу­ду­чи спе­ци­а­ли­стом в об­ла­сти ти­по­гра­фи­ки и шриф­то­во­го ди­зай­на, он был стро­и­те­лем, де­ко­ра­то­ром и ил­лю­стра­то­ром кни­ги, гра­вёром, жи­во­пис­цем и кал­ли­гра­фом.

У Те­лин­га­те­ра был ши­ро­кий круг зна­комств и кон­так­тов — от ря­до­вых ра­бо­чих и ма­сте­ров ти­по­гра­фий до зна­ме­ни­тых де­я­те­лей ис­кус­ства и на­у­ки, пи­са­те­лей и жур­на­ли­стов. Он дру­жил и ре­гу­ляр­но об­щал­ся с кол­ле­га­ми за ру­бе­жом. Сло­вом — он знал всех, и все зна­ли его.

 

Алек­сей Си­до­ров, Со­ло­мон Те­лин­га­тер, Вил­лу То­отс. 1961

В 1960 г., ко­гда я по­зна­ко­мил­ся с То­от­сом, вы­шла в свет од­на из луч­ших ра­бот Те­лин­га­те­ра — Жи­тие про­то­по­па Ав­ва­ку­ма, им са­мим на­пи­сан­ное, и дру­гие его со­чи­не­ния (под общ. ред. Н. К. Гуд­зия, вст. ст. В. Е. Гу­се­ва, М., «Ху­до­же­ствен­ная ли­те­ра­ту­ра»). В оформ­ле­нии этой кни­ги огром­ная роль при­над­ле­жит кал­ли­гра­фии, ко­то­рой Те­лин­га­тер очень увле­кал­ся.

В сво­их ра­бо­тах тех лет он вдох­но­вен­но, ма­стер­ски раз­ра­ба­ты­вал ху­до­же­ствен­ные ре­сур­сы пись­ма остро­ко­неч­ным пе­ром. По сво­е­му сти­лю эта не­обы­чай­но сво­бод­ная, экс­прес­сив­ная кал­ли­гра­фия вос­хо­ди­ла к тра­ди­ци­он­ной рус­ской ско­ро­пи­си XVII в. При этом Те­лин­га­тер ис­пы­ты­вал острый ин­те­рес и к пись­му ши­ро­ко­ко­неч­ным пе­ром. В те го­ды эта тех­ни­ка, ши­ро­ко рас­про­стра­нён­ная на За­па­де, ма­ло при­ме­ня­лась в Рос­сии. Ин­те­рес к ней ожи­вил­ся в 1950-е гг., по ме­ре на­ла­жи­ва­ния куль­тур­ных свя­зей со стра­на­ми т. н. со­ци­а­ли­сти­че­ско­го со­дру­же­ства. В стра­нах «на­род­ной де­мо­кра­тии» кал­ли­гра­фия и шриф­то­вой ди­зайн бы­ли раз­ви­ты мно­го луч­ше, чем в Со­вет­ском Со­ю­зе. Эн­ту­зи­а­ста­ми кал­ли­гра­фии бы­ли и мно­гие ху­дож­ни­ки из стран При­бал­ти­ки, во­шед­ших в СССР. Наи­бо­лее де­я­тель­ным и энер­гич­ным из них был Вил­лу То­отс. В 1956 г. вы­шла его кни­га Tänapäeva kiri («Со­вре­мен­ный шрифт»), а вес­ной 1960-го уви­де­ла свет 300 burtu veidi («300 шриф­тов»). Мо­сков­ские шриф­то­ви­ки охо­ти­лись за эти­ми кни­га­ми, хо­тя их текст — на эстон­ском и ла­тыш­ском — был им не­до­сту­пен. 

1960

Ле­том 1960 г. я окон­чил шко­лу и был при­нят в Мо­сков­ский по­ли­гра­фи­че­ский ин­сти­тут. До на­ча­ла за­ня­тий оста­ва­лось ещё не­ко­то­рое вре­мя, и моя ма­ма ре­ши­ла сде­лать мне по­да­рок — съез­дить со мной «на не­дель­ку» в Тал­лин, где ни она, ни я ни­ко­гда не бы­ли. Я рас­ска­зал об этом Те­лин­га­те­ру. Он очень ожи­вил­ся и ска­зал, что он хо­тел бы по­зна­ко­мить ме­ня с эстон­ски­ми ху­дож­ни­ка­ми — Пау­лем Лух­тей­ном и Вил­лу То­от­сом. Он дал мне их ад­ре­са и по­про­сил ме­ня пе­ре­дать им его по­дар­ки — эк­зем­пля­ры толь­ко что вы­шед­ше­го в свет пер­во­го вы­пус­ка Ис­кус­ства кни­ги (М.: Ис­кус­ство, 1960) и ещё ка­кие-то кни­ги. Я с ра­до­стью со­гла­сил­ся.

Ко­гда те­бе сем­на­дцать лет, вся твоя жизнь — це­поч­ка вол­ну­ю­щих от­кры­тий. Я со­всем не по­мню Лух­тей­на (м. б., мне не уда­лось с ним встре­тить­ся?), но То­отс про­из­вёл на ме­ня силь­ное впе­чат­ле­ние. Его об­лик и ма­не­ры про­ти­во­ре­чи­ли рас­хо­жим сте­рео­ти­пам о хо­лод­но­сти и мед­ли­тель­но­сти при­бал­тов: в каж­дом его дви­же­нии скво­зи­ли энер­гия и жи­вость.

То­отс сер­деч­но встре­тил ме­ня, уго­стил вкус­ней­шим ко­фе со слив­ка­ми, с бла­го­дар­но­стью при­нял по­дар­ки от Те­лин­га­те­ра и в свою оче­редь по­ка­зал мне не­ко­то­рые но­вин­ки, по­лу­чен­ные от ино­стран­ных кол­лег. В те го­ды в СССР част­ная меж­ду­на­род­ная пе­ре­пис­ка бы­ла ма­ло рас­про­стра­не­на. Так что ши­ро­кие, сво­бод­ные кон­так­ты То­от­са то­же по­ра­жа­ли во­об­ра­же­ние.

С тех пор за­вя­за­лось на­ше при­я­тель­ство, ко­то­рое про­дол­жа­лось три де­сят­ка лет. Мы со­сто­я­ли в эпи­зо­ди­че­ской пе­ре­пис­ке, ино­гда встре­ча­лись на вы­став­ках и кон­фе­рен­ци­ях, об­ме­ни­ва­лись вы­шед­ши­ми кни­га­ми и но­во­год­ни­ми по­здрав­ле­ни­я­ми (То­отс был боль­шой ма­стер это­го осо­бо­го, ин­тим­но­го жан­ра шриф­то­вой гра­фи­ки).

1976

За­ни­мая осо­бое ме­сто в мно­го­на­ци­о­наль­ном от­ря­де со­вет­ских ма­сте­ров шриф­та, То­отс не­у­то­ми­мо про­дол­жал свою ки­пу­чую де­я­тель­ность по ор­га­ни­за­ции ху­до­же­ствен­ных ме­ро­при­я­тий — кон­кур­сов, вы­ста­вок и кон­фе­рен­ций. Он про­дол­жал пи­сать и пуб­ли­ко­вать свои не­боль­шие, но очень ём­кие кни­ги, бро­шю­ры и ста­тьи о кал­ли­гра­фии и ри­со­ван­ном шриф­те. Его ста­тус в та­бе­ли о ран­гах Со­ю­за ху­дож­ни­ков до­стиг за­об­лач­но­го уров­ня «на­ци­о­наль­но­го до­сто­я­ния». Со­от­вет­ствен­но рас­ши­ри­лись и его воз­мож­но­сти как ак­ти­ви­ста ху­дож­ни­че­ско­го со­об­ще­ства.

Хо­ро­шо за­по­мнил­ся ор­га­ни­зо­ван­ный То­от­сом в сен­тя­бре 1976 г. сим­по­зи­ум эстон­ско­го Со­ю­за ху­дож­ни­ков Шрифт и со­вре­мен­ность. Он был и чрез­вы­чай­но со­дер­жа­те­лен, и не­ве­ро­ят­но пред­ста­ви­те­лен. В нём участ­во­ва­ли не толь­ко эстон­ские спе­ци­а­ли­сты и их кол­ле­ги из дру­гих со­юз­ных рес­пуб­лик, но да­же из-за ру­бе­жа — из Ан­глии, Бол­га­рии, Гер­ма­нии, США, Фин­лян­дии. Меж­ду­на­род­ных про­фес­си­о­наль­ных ме­ро­при­я­тий та­ко­го мас­шта­ба со­вет­ское ис­кус­ство не зна­ло ни до, ни по­сле 1976 г., да­же изоб­ра­зи­тель­ное (сре­ди ху­до­жеств в СССР глав­ней­ши­ми счи­та­лись жи­во­пись и скульп­ту­ра; ста­тус при­клад­ных ис­кусств, и в т. ч. книж­ной гра­фи­ки, был мно­го ни­же).

Сим­по­зи­у­м «Шрифт и со­вре­мен­ность» в Тал­ли­не. Сен­тябрь, 1976.

Че­го я то­гда не знал — это ни­как не афи­ши­ро­ва­лось,— что тот уди­ви­тель­ный празд­ник шриф­то­во­го ис­кус­ства был по­дар­ком, ко­то­рый Вил­лу сде­лал се­бе к ше­сти­де­ся­ти­ле­тию. То­гда я всё при­ста­вал к не­му с во­про­са­ми, ка­ким чу­дом ему уда­лось та­кое про­вер­нуть, а он, как бы опа­са­ясь чу­жих ушей, по­вто­рял: «Толль­ко то­ома, толль­ко то­ома» («толь­ко до­ма»). Но и ко­гда мы при­е­ха­ли к не­му до­мой, он был за­нят при­ё­мом и уго­ще­ни­ем го­стей, и ему, ка­за­лось, бы­ло не­до­суг. Так что я и се­го­дня не знаю, че­го ему это сто­и­ло и не при­шлось ли ему, как по­ёт­ся в ста­рой пе­сен­ке, «за­ло­жить ду­шу в лав­ке на­все­гда».

1982

С 1977 по 1981 г. я ра­бо­тал в из­да­тель­ском от­де­ле се­кре­та­ри­а­та ООН в Нью-Йор­ке. За эти го­ды я по­зна­ко­мил­ся со мно­ги­ми ино­стран­ны­ми кол­ле­га­ми, и не толь­ко аме­ри­кан­ски­ми. Не­ко­то­рые из них ис­пы­ты­ва­ли не­ма­лый ин­те­рес к то­му, что про­ис­хо­дит по ту сто­ро­ну же­лез­но­го за­на­ве­са. Их пред­став­ле­ния о со­вет­ском [ти­по]гра­фи­че­ском ди­зай­не огра­ни­чи­ва­лись слав­ны­ми, но дав­но про­шед­ши­ми вре­ме­на­ми рус­ско­го аван­гар­да 1920-х — 1930-х гг. Од­на­ко сколь­ко-ни­будь ре­гу­ляр­ных свя­зей и об­ме­нов — встреч, вы­ста­вок, кон­кур­сов, кон­фе­рен­ций — меж­ду ди­зайн-со­об­ще­ства­ми СССР и за­пад­ных стран (в от­ли­чие от стран «на­род­ной де­мо­кра­тии») про­сто не су­ще­ство­ва­ло.

В 1981 г. я под­го­то­вил и от­пра­вил в Со­юз ху­дож­ни­ков СССР пред­ло­же­ния о под­го­тов­ке для по­ка­за в США вы­став­ки шриф­то­вой гра­фи­ки со­вет­ских ху­дож­ни­ков. Под­держ­ку этой ини­ци­а­ти­ве ока­за­ли — каж­дый по-сво­е­му — пост­пред Со­вет­ско­го Со­ю­за при ООН О. А. Тро­я­нов­ский и вы­да­ю­щий­ся ма­стер ти­по­гра­фи­ки Аа­рон Бёрнс, осно­ва­тель и ру­ко­во­ди­тель ком­па­нии «Ин­тер­неш­нл тайп­фейс кор­по­рей­шн» («Ай-ти-си»).

Мои пред­ло­же­ния бы­ли при­ня­ты СХ, но не толь­ко бла­го­да­ря под­держ­ке МИД, а ещё и по­то­му, что в то вре­мя прак­ти­че­ски все пла­ны и про­грам­мы со­вет­ско-аме­ри­кан­ско­го об­ме­на в сфе­ре на­у­ки, куль­ту­ры и об­ра­зо­ва­ния бы­ли свёр­ну­ты или за­мо­ро­же­ны из-за втор­же­ния СССР в Аф­га­ни­стан. По­мню, с ка­ким со­мне­ни­ем в го­ло­се ме­ня спро­сил Тро­я­нов­ский, ко­гда я при­шёл к не­му для по­лу­че­ния ви­зы на мо­их пред­ло­же­ни­ях: «Так что это там у те­бя? Бук­вы? Шриф­ты?.. Ну лад­но», — и на­пи­сал: «Под­дер­жи­ваю».

Меж­ду тем срок мо­ей ко­ман­ди­ров­ки в США за­кон­чил­ся, и в но­я­бре 1981 г. я вер­нул­ся в Моск­ву. Ко­гда я при­шёл в прав­ле­ние СХ — узнать, как идёт сбор ра­бот для вы­став­ки, — вы­яс­ни­лось, что… ни­как. За мно­гие ме­ся­цы, ми­нув­шие по­сле по­лу­че­ния мо­их пред­ло­же­ний, не бы­ло сде­ла­но ни-че-го, кро­ме их вклю­че­ния в пер­спек­тив­ный план ко­мис­сии по гра­фи­ке прав­ле­ния СХ. Это бы­ло не­уди­ви­тель­но, ни у од­но­го из се­кре­та­рей Со­ю­за не бы­ло лич­ной за­ин­те­ре­со­ван­но­сти в про­ве­де­нии вы­став­ки: сре­ди них не бы­ло ни ди­зай­не­ров-гра­фи­ков, ни ти­по­гра­фов. «Вот ты за­те­ял эту вы­став­ку, ты её и со­би­рай», — бы­ло мне ска­за­но с оби­дой и уко­риз­ной.

При­шлось мне за­су­чить ру­ка­ва и со­би­рать вы­став­ку сво­и­ми си­ла­ми. По­жа­луй, так бы­ло да­же луч­ше — за ис­клю­че­ни­ем то­го, что у ме­ня не бы­ло на то офи­ци­аль­ных пол­но­мо­чий и для мно­гих об­ра­ще­ний, за­про­сов, от­но­ше­ний и до­ку­мен­тов мне нуж­но бы­ло по­лу­чать ви­зы и под­пи­си ху­дож­ни­че­ско­го на­чаль­ства.

При­гла­ше­ния к уча­стию в вы­став­ке «Ти­по­гра­фи­ка СССР» бы­ли ра­зо­сла­ны в прав­ле­ния рес­пуб­ли­кан­ских со­ю­зов ху­дож­ни­ков, в т. ч. и в эстон­ское. Труд­но пе­ре­дать моё изум­ле­ние, ко­гда я по­лу­чил из Тал­ли­на ре­ши­тель­ный от­каз при­слать ра­бо­ты для вы­став­ки. Пись­мо бы­ло на­пи­са­но на лич­ном блан­ке Вил­лу и под­пи­са­но «Вил­лу То­отс». Оно про­зву­ча­ло для ме­ня как гром сре­ди яс­но­го не­ба. В нём бы­ло ска­за­но что-то вро­де (я ци­ти­рую по па­мя­ти): «Я от­ка­зы­ва­юсь участ­во­вать в ка­ких бы то ни бы­ло ме­ро­при­я­ти­ях, ор­га­ни­зу­е­мых цен­траль­ным ап­па­ра­том Со­ю­за ху­дож­ни­ков СССР, ор­га­на бю­ро­кра­ти­че­ско­го кон­тро­ля и по­дав­ле­ния сво­бод­ных ис­кусств» и «Я устал бо­роть­ся с дав­ле­ни­ем со сто­ро­ны сил ге­ге­мо­низ­ма и ве­ли­ко­дер­жав­но­го шо­ви­низ­ма» и т. п.

Я был оша­ра­шен. Я по­зво­нил Вил­лу по те­ле­фо­ну. У нас был дол­гий раз­го­вор. Я спро­сил его: «С кем ты сра­жа­ешь­ся? Вы­став­ку, ко­то­рую ты бой­ко­ти­ру­ешь, устра­и­ва­ют не „си­лы ге­ге­мо­низ­ма“, а я, Мак­сим. Я её при­ду­мал, я сам её со­би­раю и сам её от­прав­лю в Нью-Йорк. И во­об­ще, ко­гда мы с то­бой бы­ли на „Вы“?» Те­перь бы­ла оче­редь Вил­лу на мг­но­ве­ние утра­тить дар ре­чи. Вы­яс­ни­лось, что его пись­мо бы­ло от­ве­том на офи­ци­аль­ный за­прос из Моск­вы, что его тон от­ра­жал на­кал стра­стей меж­ду эстон­ским и все­со­юз­ным СХ. Об этом мне, ра­зу­ме­ет­ся, ни­че­го не бы­ло из­вест­но. «Я, ко­неч­но, по­го­ря­чил­ся, — при­знал Вил­лу, — но… сло­во не во­ро­бей». За­тем он пред­ло­жил ре­ше­ние. Он спро­сил: «У те­бя со­хра­ни­лись мои но­во­год­ние по­здрав­ле­ния? Если да, от­бе­ри из них не­сколь­ко и дай на вы­став­ку. А я те­бе при­шлю их ду­бли­ка­ты на вся­кий слу­чай».

Ска­за­но — сде­ла­но. Если бы эта пе­ри­пе­тия в под­го­тов­ке и про­ве­де­нии вы­став­ки бы­ла по­след­ней! Экс­по­на­ты, пла­ка­ты и ка­та­ло­ги вы­став­ки, по­лу­чен­ные из Моск­вы, про­ве­ли два го­да в под­соб­ке Цен­тра «Ай-ти-си». Бёрнс бо­ял­ся от­кры­вать вы­став­ку из опа­се­ния пуб­лич­ных про­те­стов, ко­то­рые на этот раз бы­ли вы­зва­ны не вой­ной в Аф­га­ни­ста­не, а успеш­ным уни­что­же­ни­ем со­вет­ски­ми ис­тре­би­те­ля­ми ко­рей­ско­го пас­са­жир­ско­го авиа­лай­не­ра.

Всё хо­ро­шо, что хо­ро­шо кон­ча­ет­ся. В кон­це кон­цов Бёрн­су уда­лось убе­дить Джор­джа Сей­де­ка, де­ка­на ху­до­же­ствен­но­го ин­сти­ту­та «Ку­пер юни­он», по­ка­зать «Ти­по­гра­фи­ку СССР» у се­бя в «Ку­пе­ре» (к то­му же «Ай-ти-си» бы­л од­ним из спон­со­ров ку­пе­ров­ско­го Цен­тра ди­зай­на и ти­по­гра­фи­ки им. Лу­ба­ли­на, осно­ван­но­го Сей­де­ком).

Вы­став­ка тор­же­ствен­но от­кры­лась во втор­ник, 8 ян­ва­ря 1985 г., в ку­пе­ров­ском вы­ста­воч­ном за­ле им. Ар­ту­ра Хо­уто­на-мл. Вер­ни­саж был очень офи­ци­аль­ным. Лен­точ­ку пе­ре­ре­за­ли Бёрнс, Сей­дек, Тро­я­нов­ский и… Олег Ми­хай­ло­вич Са­во­стюк, пред­се­да­тель ко­мис­сии по гра­фи­ке прав­ле­ния СХ СССР, ко­то­рый для это­го спе­ци­аль­но при­ле­тал в Нью-Йорк. «Ти­по­гра­фи­ка СССР» ра­бо­та­ла до кон­ца ян­ва­ря 1985 г. Сре­ди её 175 экс­по­на­тов — про­из­ве­де­ний 80 со­вет­ских ху­дож­ни­ков — бы­ли три ли­ста Вил­лу из мо­ей до­маш­ней кол­лек­ции.

В сле­ду­ю­щей вы­став­ке, ко­то­рую мне уда­лось ор­га­ни­зо­вать, — сов­мест­но с Ли­ли Рон­кер, ак­тив­ным чле­ном нью-йорк­ско­го Се­са­е­ти оф скрай­бз, и при со­дей­ствии «Ай-ти-си» — Вил­лу уже не участ­во­вал. Вы­став­ка по­ка­зы­ва­ла ра­бо­ты ма­сте­ров кал­ли­гра­фии из мно­гих аме­ри­кан­ских шта­тов и рес­пуб­лик СССР. Это бы­ла пер­вая вы­став­ка та­ко­го ро­да, но, увы, и по­след­няя. Она от­кры­лась в мо­сков­ском До­ме ху­дож­ни­ка 5 но­я­бря 1990 г., а за­тем в Ки­е­ве, Мин­ске, мно­гих го­ро­дах США. В ян­ва­ре 1994 г. она бы­ла по­ка­за­на в штаб-квар­ти­ре ООН в Нью-Йор­ке, где спон­со­ром её по­ка­за бы­ла ЮНЕ­СКО. В сен­тя­бре то­го же го­да её по­каз со­сто­ял­ся в га­ле­рее СО­МАртс в Сан-Фран­цис­ко. Вы­шло так, что она пе­ре­жи­ла Со­вет­ский Со­юз. За­ду­ман­ная и ор­га­ни­зо­ван­ная как со­вет­ско-аме­ри­кан­ская, она пре­вра­ти­лась в меж­ду­на­род­ную: на её от­кры­тии в ООН при­сут­ство­ва­ли ди­пло­ма­ты из став­ших не­за­ви­си­мы­ми быв­ших со­юз­ных рес­пуб­лик. Во­ис­ти­ну, litera scripta manet. 

1988

По­след­ний раз я ви­дел Вил­лу в июле 1988 г. Я был в от­пус­ке в Моск­ве, ко­гда вдруг по­зво­нил Вил­лу. Он ска­зал, что он здесь и зав­тра уле­та­ет в США, ку­да его — в ко­то­рый уже раз — при­гла­си­ли вы­сту­пить с се­ри­ей лек­ций. В Моск­ве он оста­но­вил­ся в пост­пред­стве Эсто­нии, в Со­би­нов­ском — ны­не Ма­лом Кис­лов­ском — пе­ре­ул­ке (это ря­дом с из­да­тель­ством «Ис­кус­ство»). В тот же ве­чер Вил­лу и я встре­ти­лись — по иро­нии судь­бы там же (Го­го­лев­ский буль­вар, д. 10), где на­хо­дил­ся Со­юз ху­дож­ни­ков СССР. СХ был од­ной из офи­ци­аль­ных ин­стан­ций, ко­то­рые рас­смат­ри­ва­ли — и ча­ще все­го от­кло­ня­ли — при­гла­ше­ния со­вет­ских ху­дож­ни­ков к уча­стию в вы­став­ках, кон­кур­сах, кон­фе­рен­ци­ях за гра­ни­цей.

Вил­лу То­отс и Алис Кёс. Кон­фе­рен­ция Лет­тер­фо­рум, Ва­шинг­тон, 1988. Фо­то­гра­фия Ан­ны Пин­то.

К то­му вре­ме­ни в со­вет­ской жиз­ни про­изо­шло не­ма­ло пе­ре­мен. На­ча­ли раз­ви­вать­ся ко­опе­ра­ция, при­ва­ти­за­ция, за­ше­ве­лил­ся вся­кий мел­кий биз­нес. На пер­вом эта­же зда­ния СХ СССР, сле­ва от глав­но­го вхо­да, от­крыл­ся от­крыл­ся очень сим­па­тич­ный (част­ный?!) ка­ба­чок, где всем за­прав­лял энер­гич­ный и пред­при­им­чи­вый че­ло­век с кра­си­вым име­нем Тор­ни­ке Ак­сен­тье­вич Ко­па­лей­шви­ли. Быв­шая сто­ло­вая прав­ле­ния СХ СССР как-то бы­стро пре­вра­ти­лась в свое­об­раз­ный клуб «для сво­их», ку­да за­хо­ди­ли ху­дож­ни­ки, ис­кус­ство­ве­ды и их дру­зья — по­ви­дать­ся, по­бол­тать, от­ме­тить вер­ни­саж или юби­лей и т. п. Он был очень по­пу­ля­рен. Да и то ска­зать — у всех твор­че­ских со­ю­зов име­лись свои ре­сто­ра­ны (на­пр., у пи­са­те­лей, ки­нош­ни­ков, жур­на­ли­стов, ар­хи­тек­то­ров и др.), а у ху­дож­ни­ков та­ко­го рань­ше не бы­ло.

Вил­лу и я не ви­де­лись мно­го лет. Нам бы­ло о чём по­го­во­рить. В жиз­ни СССР и его со­юз­ных рес­пуб­лик про­ис­хо­ди­ли боль­шие пе­ре­ме­ны. То, что Вил­лу, по­сле мно­гих лет хло­пот и борь­бы, по­лу­чил на­ко­нец вы­езд­ную ви­зу в 1988 г., бы­ло не слу­чай­но. Тем ле­том го­ло­са По­ю­щей ре­во­лю­ции в При­бал­ти­ке до­стиг­ли уров­ня кре­щен­до.

Наш ужин за­тя­нул­ся. Мы об­су­жда­ли но­во­сти, вспо­ми­на­ли ста­рых дру­зей, де­ли­лись пла­на­ми, шу­ти­ли. Хо­ро­шо по­си­де­ли… Вы­пи­ва­ли на по­со­шок, впро­чем, уме­рен­но, ведь на­зав­тра Вил­лу пред­сто­я­ло со­вер­шить не­ве­ро­ят­но дол­гий — пят­на­дца­ти- или шест­на­дца­ти­ча­со­вой — пе­ре­лёт из Моск­вы в Сан-Фран­цис­ко. Я пред­ло­жил Вил­лу от­вез­ти его утром в Ше­ре­ме­тье­во, но он ска­зал, что его ту­да до­ста­вит ма­ши­на пост­пред­ства. Боль­ше я Вил­лу не ви­дел. О его тур­не по США я узнал от зна­ко­мых кал­ли­гра­фов.

В Сан-Фран­цис­ко Вил­лу при­ле­тел в суб­бо­ту, 23 июля. На­вер­ное, но­че­вал в Ев­ро­пе или в Аме­ри­ке (в Нью-Йор­ке?). В аэро­пор­ту его встре­ча­ла Джейн Бойд, пре­зи­дент мест­но­го об­ще­ства Френдс оф кал­ли­гра­фи. Она мно­го лет хло­по­та­ла о при­ез­де Вил­лу в США, и её уси­лия в кон­це кон­цов увен­ча­лись ус­пе­хом. В Ка­ли­фор­нии Вил­лу про­вёл два двух­днев­ных прак­ти­ку­ма (25–26 июля в Сан-Фран­цис­ко и 27–28 в Берк­ли); 29 июля в Сан-Фран­цис­ко со­сто­я­лось ещё од­но его вы­ступ­ле­ние и был дан при­ём в его честь.

Но­вость о том, что Вил­лу на­хо­дит­ся в США, бы­стро раз­не­слась по мно­гим шта­там и го­ро­дам стра­ны. Бу­ду­чи в Сан-Фран­цис­ко, он по­лу­чил при­гла­ше­ние от ва­шинг­тон­ско­го об­ще­ства кал­ли­гра­фов при­нять уча­стие в их го­дич­ной кон­фе­рен­ции «Лет­тер­фо­рум», про­хо­див­шей с 8 по 12 ав­гу­ста. С по­мо­щью всё той же Джейн Бойд ему уда­лось про­длить срок дей­ствия сво­ей ви­зы. В Ва­шинг­то­не он вы­сту­пил два­жды. Ин­те­рес­но, встре­тил ли он там Гер­ма­на и Гуд­рун Цап­фов (они бы­ли ак­тив­ны­ми участ­ни­ка­ми той кон­фе­рен­ции). Вил­лу вы­ле­тел в Моск­ву 13 ав­гу­ста.

Ка­жет­ся, всё это бы­ло вче­ра. Ан нет — по­чти три де­сят­ка лет то­му на­зад. В дру­гой жиз­ни. Ра­бо­тая над эти­ми за­мет­ка­ми, я свя­зал­ся с не­ко­то­ры­ми из тех, ко­му до­ве­лось знать Вил­лу или учить­ся у не­го, — с Пав­лом Сем­чен­ко из Мин­ска, Лео­ни­дом Про­нен­ко из Крас­но­да­ра, Пет­ром Чо­бить­ко из Пе­тер­бур­га, Ти­мом Гёр­ви­ном из Си­этла и с кол­ле­га­ми, при­ни­мав­ши­ми его в США в 1988 г. Всем им, как и мне, до­ро­га па­мять о встре­чах с Вил­лу. Они це­нят до­бро, сде­лан­ное им.

Я не кал­ли­граф, но для мо­е­го по­ко­ле­ния ди­зай­не­ров не­уго­мон­ный и не­у­то­ми­мый Вил­лу сде­лал не­ве­ро­ят­но мно­го. А сим­по­зи­ум 1976 г., не имев­ший пре­це­ден­та в скуд­ной со­вет­ской шриф­то­вой дей­стви­тель­но­сти ни до, ни по­сле то­го, во­об­ще вы­гля­дит как чу­до.

Я рад был узнать, что в из­да­тель­стве «Шрифт» го­то­вит­ся к пуб­ли­ка­ции — на рус­ском и ан­глий­ском язы­ках! — под­бор­ка об­ло­жек ра­бо­ты Вил­лу То­от­са. Я на­де­юсь, что это по­мо­жет вер­нуть в меж­ду­на­род­ный ху­до­же­ствен­ный оби­ход по­лу­за­бы­тое имя пре­крас­но­го ма­сте­ра и эн­ту­зи­а­ста «кал­ли­гра­фии без гра­ниц», сто лет со дня ро­жде­ния ко­то­ро­го ис­пол­ни­лось в этом го­ду.

Колонка
Жуков
История
15655