Кириллический Киш

ак видим, во время петровских реформ проектирование нового кириллического шрифта велось достаточно дилетантски, хотя, возможно, это был первый в России опыт современного подхода к шрифтовому дизайну, включая эскизирование, разработку оригиналов, изготовление шрифтовых пуансонов и матриц, затем пробную печать с последующей корректировкой. Неизвестно, какой конкретный латинский шрифт послужил основой для разработки рисунков новых букв. Скорее всего, единого образца и не было, и композиционная основа эскизов гражданского шрифта не опиралась на какую-то одну латинскую гарнитуру. Эскизы, видимо, представляли собой эклектическое смешение элементов многих современных Петру латинских шрифтов, от поздней голландской антиквы старого стиля до французской королевской антиквы. В результате гражданский шрифт получился весьма самобытным, но по сути это была скорее поверхностная стилизация антиквы, её имитация.

Такой результат был вызван многими обстоятельствами (общей спешкой, войной, нехваткой подготовленных кадров), но главным образом отсутствием в то время единого рукописного стиля, на основе которого можно было бы разработать знаки нового наборного шрифта, а также в значительной степени любительским подходом к его проектированию. В самом деле, Пётр Великий был, конечно, специалистом во многих областях, как сказал про него Пушкин — «то академик, то герой, то мореплаватель, то плотник...». Однако он явно не был шрифтовым дизайнером, даже если эскизы новых букв он рисовал собственноручно. Другие специалисты — чертёжники, пуансонисты, печатники — по своему статусу подчинялись августейшему дизайнеру. Задача же перед ним стояла очень непростая, поскольку надо было объединить стилистически разнородные элементы — буквы старого славянского полуустава и знаки латинской антиквы. При отсутствии устоявшейся рукописной формы этих букв результат такого скрещения мог получиться только случайным. И дальнейшая корректировка гражданского шрифта проводилась достаточно вольно, методом проб и ошибок: пробовались разные формы букв, новые формы знаков заменялись на старые, прописные делались по форме строчных, и наоборот, а ударения то вводились, то отменялись. Понадобилось ещё более ста лет, чтобы в процессе типографского применения рисунок наборной кириллической антиквы окончательно установился.

С другой стороны, некоторые радикалы в России (особенно среди графических дизайнеров) и сейчас считают, что напрасно Пётр не приказал всем россиянам перейти на латиницу, например, как он приказал брить бороды и курить табак. В этом случае наша страна не была бы так оторвана в культурном отношении от Запада, не испытывала бы таких сложностей с международными коммуникациями и интернетом и к её услугам было бы всё огромное шрифтовое богатство, накопленное западной цивилизацией. И нам надо срочно исправить эту ошибку первого русского императора.

Я не сторонник подобного подхода, хотя, конечно, латиница прошла более длительную эволюцию, чем кириллица, и её художественные достоинства несомненны. Но у России в истории свой собственный путь, в том числе в шрифтовом отношении. Тем не менее результаты петровской шрифтовой реформы могли быть несколько иными, и я, как и многие другие дизайнеры кириллического шрифта, не раз представлял, как надо было действовать на более разумных основаниях.

Как это делается в России

Конечно, начать надо было с выбора наилучшего латинского прототипа для новой кириллицы. Пётр I, приехав в первый раз в Голландию в 1697 году в составе Великого посольства, ещё застал в работе лучшие образцы голландской антиквы старого стиля. Шрифтовые традиции Эльзевиров в начале XVIII века можно было проследить в Голландии, в Германии, в Англии, где работали десятки типографий со шрифтами, восходящими к таким мастерам, как Кристоффел ван Дейк (Cristoffel van Dijck), Бартоломеус Воскенс (Bartholomeus Voskens), Николай (Миклош) Киш Тотфалуши (Nicholas Kis — Tótfalusi Kis Miklós).

Николай Киш (1650–1702) был старшим современником русского шрифтового реформатора. Венгр по происхождению, он работал в Амстердаме с 1680 по 1689 год, овладевая ремеслом пуансониста и типографа, чтобы создать собственный шрифт и издать этим шрифтом Библию на венгерском языке. Для финансирования этого издания Киш вынужден был брать заказы на изготовление шрифтов для других словолитен. Когда его миссия по изданию Библии была завершена, Киш вернулся в Трансильванию, где в городе Коложваре (ныне Клуж в Румынии) открыл типографию и до конца жизни издавал разнообразную литературу на латыни и венгерском языке, чтобы служить делу просвещения своего народа. Работая в Амстердаме, благодаря своему мастерству Киш приобрёл такую славу и популярность, что ему заказывали шрифты не только голландцы, но и многие типографы из других стран. Шрифты Киша обнаружены в Германии, Польше, Швеции, Англии, Италии.

Мне кажется, что шрифты Киша — одни из красивейших латинских шрифтов, кроме того, по времени создания они отстоят относительно недалеко от эпохи Петра I. Естественно было бы выбрать эти шрифты в качестве прототипа для гражданского шрифта.

Интересно, что Пётр I хорошо знал человека, знакомого с Кишем. Этим человеком был Николас Корнелиус Витсен (Nicolaas Cornelius Witsen), бургомистр Амстердама, путешественник и географ, издатель книг об истории кораблестроения и о географии Сибири, который принимал российское Великое посольство во время его пребывания в Амстердаме в 1697 году. В своё время Витсен порекомендовал Киша как превосходного мастера — резчика пуансонов грузинскому царю Арчилу II, в то время жившему в Москве. По заказу правителя Грузии Киш изготовил в 1687 году несколько грузинских шрифтов, образцы которых найдены в Швеции, в библиотеке университета города Упсала. (Кроме грузинских, Киш также создал несколько еврейских, греческих и армянских шрифтов, а также сирийские, самаритянские и коптские, правда, о последних трёх известно только из упоминания в одном из писем Киша.)

Около пятнадцати лет назад я впервые сделал попытку повторить путь Петра, нарисовавав несколько эскизов русских знаков на основе рисунков гарнитуры Янсон (Janson). Прототип этого шрифта был найден в типографии Хаас-Другулин в городе Лейпциге в начале ХХ века и ошибочно приписан Антону Янсону (Anton Janson, 1620–1687), голландскому мастеру, работавшему в Лейпциге. Однако известный английский историк типографики Гарри Картер (Harry Carter) и венгерский художник-ксилограф Дьёрдь Будай (Gyorgy Buday) после сравнения образцов шрифта в 1954 году при­шли к выводу, что так называемый шрифт Янсона — это на самом деле работа Николая Киша.

Когда фирма «ПараТайп» в 1996 году заключила договор о лицензировании шрифтов из библиотеки фирмы «Битстрим» и разработке их кириллических версий, я был очень рад возможности вернуться к этой работе на основе битстримовской гарнитуры Киш, близкой по рисунку к шрифту Янсон. С одной стороны, это давало возможность сделать современный текстовый шрифт на основе голландской антиквы позднего барокко, аналогов которого тогда не было в кириллической типографике. С другой стороны, я хотел сделать его чуть архаичным по рисунку, напоминающим петровский гражданский шрифт, и таким образом как бы откорректировать его на современном уровне, сделав рисунок знаков менее противоречивым.

С самого начала работы было понятно, что буквы кириллического алфавита, совпадающие с латинскими, должны остаться такими, как в латинице. Я не собирался повторять ошибку Петра Великого и изобретать заново букву А и другие латинские буквы, потому что мне нравился рисунок, который создал Николай Киш. Форма знаков кириллицы, близких к ним по конструкции, тоже должна была определяться латиницей, то есть остаться в рамках современной традиции разработки кириллицы. Проблема заключалась только в том, как решить форму кириллических букв, не имеющих прямых аналогий в латинском алфавите, поскольку в их конструкции возможны варианты. Кроме того, нужно было определить, оставить ли рисунок кириллических К, к близким к латинским K, k или, что более характерно для кириллической антиквы, найти им другую форму диагоналей. От этого зависела также форма букв Я, я.

Необходимо также было спроектировать курсивное начертание, что представляло фактически отдельную работу. Курсив в кириллице появился уже в послепетровское время, в 30-х годах ХVIII века, причём форма первых русских курсивов опиралась главным образом не на рукописные почерки, как в Европе, а на гравированные надписи на титульных листах книг, на географических картах и другой печатной продукции. Только к концу ХVIII — началу ХIХ века форма строчных курсивных знаков кириллицы стала приближаться к формам латинских курсивов. Очевидно, это было связано с массовым экспортом шрифтов фирмы Дидо из Франции, а также с деятельностью российских производителей шрифтов, особенно Августа Семена, Александра Плюшара и Жоржа Ревильона. Поэтому современный кириллический курсив гораздо ближе по конструкции и внешнему виду к латинским курсивам, чем строчные знаки кириллицы прямого начертания, которые в большинстве повторяют форму прописных. А если учесть, что один из массовых почерков в России ХIХ и первой половины ХХ века по форме представляет собой связное письмо остроконечным пером (так называемую английскую каллиграфию), можно сделать вывод, что конструкция кириллического курсива, как ни парадоксально, достаточно определилась.

Как правило, в строчных буквах современного кириллического курсива часть знаков совпадает с латинскими. Многие другие по конструкции связаны с латинскими курсивными знаками или кириллическими знаками прямого начертания и требуют решения только отдельных деталей, в частности выносных элементов. Специального решения требуют лишь несколько знаков, аналоги которых можно встретить в рукописных шрифтах ХIХ века. Прописные знаки курсива обычно получают путём наклона прямых с соответствующей корректировкой.

Кириллический Киш

Летом 1997 года, когда на кальке были нарисованы эскизы прямых и курсивных кириллических знаков гарнитуры Киш, было ещё неясно направление необходимых изменений формы гражданского шрифта, поэтому в прямом начертании рисунок большинства знаков, характерных для кириллицы, основывался на шрифтах середины и второй половины ХVIII века, а также на современных кириллических гарнитурах, интерпретирующих формы шрифтов ХVIII века (Академическая, Банниковская, Елизаветинская). В частности, вначале я собирался придать буквам Ж, ж и К, к различный характер, как и было в гражданском шрифте (Ж, ж — с каплевидными окончаниями верхних ветвей, нижние диагонали К и к — волнообразной формы). Ф, ф с двумя овалами, з, э с волнообразным окончанием нижнего штриха, Ц, ц, Щ, щ с волнообразными нижними элементами во многом повторяли конструкцию аналогичных букв из Академической и Елизаветинской гарнитур. Д, д, Л, л трапециевидной формы, напротив, вначале напоминали о более современных шрифтах (в петровское время Д имела форму прямоугольного треугольника с вертикальным правым штрихом, а Л — равностороннего треугольника с наклонными боковыми штрихами). З с каплевидным окончанием нижнего штриха напоминала некоторые формы гравированных надписей петровского времени.

В ходе дальнейшей работы уже в цифровой форме в 1997–1998 годах я довольно сильно изменил конструкцию некоторых знаков по сравнению с эскизами. В частности, пришлось решить конструкцию Ж, ж и К, к по образцу К (с прямой верхней диагональю и волнообразной нижней). Каплевидное окончание нижнего штриха у З было заменено чуть наклонной засечкой, как у знаков С и Э. Затем трапециевидная форма знаков Л, л была заменена на историческую треугольную форму. Всё это придало прямому начертанию шрифта несколько большую стилистическую стройность, но тем не менее кириллическая часть ещё не вполне соответствовала латинской.

С курсивным начертанием дело обстояло несколько проще. В отличие от прямого начертания практически все решения курсивных строчных знаков с самого начала оказались удачными, и в ходе дальнейшей работы потребовались лишь незначительные изменения по пропорциям, цвету и отдельным деталям. Для строчной ж была выбрана зигзагообразная конструкция, а для ч — рукописная форма конца ХVIII — начала ХIХ века. А вот конструкцию некоторых прописных знаков курсива пришлось изменять в соответствии с изменениями аналогичных знаков прямого начертания.

Занятость другими проектами вынудила меня временно прервать работу над кириллической версией Киша. Обсуждение его в 1999 году с нашим постоянным консультантом по кириллической графике Максимом Жуковым помогло понять направление дальнейшей работы. Суть замечаний Максима Жукова состояла в том, что нужно попытаться придерживаться исторических форм знаков прямого начертания как более соответствующих общему стилю гарнитуры. Трапециевидная форма Д, д была заменена на конструкцию в виде прямоугольного треугольника с треугольными свисающими элементами, приближенную к форме ХVIII века. Конструкция строчной ф с двумя овалами была заменена на форму, похожую по рисунку на соответствующую букву гражданского шрифта, с одним овалом, пересечённым вертикальным штрихом, наподобие греческой буквы фи. Прописная Ф в целях единства стиля тоже получила подобную форму и, как в петровском шрифте, приобрела выносные элементы вверх и вниз. Чтобы поддержать выступающую прописную Ф, пришлось нарисовать прописную У с выступающим вниз хвостом, как в петровском шрифте. И наконец, двусторонние засечки на концах верхних диагоналей строчных ж и к были заменены на каплевидные окончания, как на гравированных надписях петровского времени, а также в мелких кеглях гражданского шрифта.

Максим Жуков

типограф

По своему типу битстримовский шрифт Киш относится к обширной, по крайней мере в мировой типографике, категории исторических шрифтов-реконструкций. Кирилловских шрифтов этого типа ничтожно мало. К ним, с известными оговорками, можно отнести Петровский и Елизаветинский шрифты словолитни О.И. Лемана (1902 и 1904–1907), Академический шрифт Г. Бертгольда (ок. 1910), Банниковскую гарнитуру и Байконур (НИИПолиграфмаш, 1946–1951 и 1960–1969).

Между тем в мировой практике, начиная с Уильяма Морриса, именно шрифты-реконструкции легли в основу эстетики книжного дизайна, получившей название «типографического возобновления» (Typographical Revival). Непрекращающиеся диалог и соперничество двух школ в западной типографике XX века — традиционалистского «возобновления» и новаторской «новой типографики» (Neue Typographie) — были в высокой степени благотворны для развития книжного и графического дизайна. Движение за «типографическое возобновление» начало набирать обороты по окончании Первой мировой войны; Россию, к тому времени уже советскую, оно, увы, обошло стороной.

По соглашению с американской словолитней «Битстрим» «ПараТайп» проектировал кирилловские «расширения» для многих классических шрифтов, первоначально разработанных на латинской алфавитной основе. Из этих шрифтов Киш по дате своего создания ближе всех к первой русской антикве — гражданскому шрифту Петра I. Тем самым он представлял собой весьма благодарный объект для достоверной реконструкции кирилловского шрифта, который действительно мог бы существовать — в отличие от более ранних шрифтов, таких как Альдине 401, Ориджинал Гарамон или Кэзлон 540, кирилловские варианты которых представляют собой чистые дизайн-экстраполяции.

Известно, что со временем формы букв — на письме и в типографском наборе — меняются. Например, в старостильной антикве у буквы Q длинный хвост, а в новостильной короткий; в XVIII веке Д и Л были треугольные, а к концу XIX века стали трапециевидные, почти прямоугольные. Понимание этих деталей и их тактичное использование во многом обеспечивают стилистическую цельность разрабатываемого шрифта.

Мои предложения «ПараТайпу», собственно, заключались в том, чтобы при разработке кирилловского варианта Киша по возможности ориентироваться на формы знаков русских шрифтов петровской эпохи.

Таким образом, при сохранении знаков, соответствующих латинской антикве, прямое начертание приобрело некоторые признаки кириллических шрифтов начала ХVIII века. Аналогичные изменения были внесены в форму прописных знаков курсива Д, Л, У, Ф. Для сохранения стилевого единства в прописных Ц и Щ свисающие волнообразные хвосты были заменены на небольшие элементы, аналогичные Д. В начале 2000 года работа над основным алфавитом кириллицы была в общих чертах закончена. Оставалось только разработать в каждом начертании дополнительные национальные знаки, требуемые стандартными кодировками (кириллической, восточноевропейской, турецкой, прибалтийской), и ввести значения кернинга для соответствующих пар знаков. После необходимой технической обработки кириллическая версия гарнитуры Киш была выпущена фирмой ПараТайп в форматах Type 1 и TrueType для платформ Mac и Windows.

Отдельную благодарность редакция журнала «Шрифт» выражает Анне Шмелёвой и Максиму Жукову за помощь в работе над публикацией, а также Татьяне Татаренко за помощь в подготовке видеоинтервью с Владимиром Ефимовым.